Интервью Президента Французской Республики Эмманюэля Макрона каналу «Аль-Джазира» (30 октября 2020 г.)

Журналист
Здравствуйте, господин Президент.

Президент Французской Республики
Здравствуйте и добро пожаловать.

Журналист
Спасибо за то, что согласились дать интервью каналу «Аль-Джазира». Франция дважды за последние две недели была поражена, пережив двойное потрясение: в школе в Конфлан-Сент-Онорин и в церкви в Ницце. Мусульманский мир следит за вами, и вы сами следите за реакцией в мусульманском мире. Что вы можете сказать мусульманскому миру сегодня?

Президент Французской Республики
Спасибо, что прибыли сюда. Вы правы, напоминая о том, что наша страна была трижды поражена в результате терактов насильственных экстремистов, которые совершили это путем деформации и искажения ислама, прибегнув к действиям, которые на самом деле потрясли и поразили французский народ: обезглавливание учителя, поскольку он свободно преподавал, а также произошедшее в Ницце в этот четверг в церкви, в соборе Богоматери Ниццы, обезглавливание двух человек и ножевое нападение на третьего. Сегодня Франция переживает шок от этих нападений, испытывая одновременно чувство печали, единства и гнева. И впервые, даже когда мы подвергались этим атакам, наблюдалась очень сильная реакция, я бы сказал, на международном уровне с целью осуществления нападок на Францию на основании множества недоразумений. Именно поэтому я хотел устранить их, в том числе вместе с вами, потому что я следил за тем, что иногда происходило в ваших социальных сетях и на вашем канале, и думал, что нужно устранить множество недоразумений. Если позволите, мои первые слова будут обращены к французским гражданам, вероисповедание которых является скорее католическим, поскольку вчера им была нанесена очень глубокая рана. Я хочу вновь заявить им о нашей полной поддержке и защите со стороны Республики. Несколько минут назад я общался с Папой Римским, чтобы как раз сказать об этом. Затем в более широком смысле я хочу повторить, что Франция – это страна, приверженная свободе вероисповедания и тому, что часто называют светскостью, это такой сложный термин, что вызывает столько недоразумений, которые, я надеюсь, мы сегодня устраним. Напоминаю, что светскость – это свобода быть верующим или неверующим, но благодаря которой Франция является страной, где мы желаем, чтобы каждый человек был гражданином, независимо от своего вероисповедания, где каждый имел бы одинаковые политические и гражданские права, независимо от своего вероисповедания, и где в некотором роде общество живет со всеми представленными в нем религиями, и это важно, трансцендентности отводится определенное место в обществе, но где государство должно гарантировать это право каждому. Что я хочу сказать, вопреки тому, что я много слышал в последние дни, это то, что наша страна – это страна, у которой нет проблем ни с одной религией в мире, поскольку к тому же все они свободно исповедуются на ее территории. Что касается французов-мусульман, как, впрочем, и граждан всего мира, религией которых является ислам, я хочу сказать им, что Франция – это страна, где данная религия также свободно исповедуется. В ней нет стигматизации, все это ложь. Это страна, универсальным призванием которой к тому же является приверженность миру и способности к жизни, независимо от вероисповедания. А значит, было сказано много ложных вещей. Я хотел здесь выступить с посланием непреклонности в отношении терроризма и всех насильственных экстремистов и в то же время с посланием мира, единства и восстановления определенной истины. Такова моя основная цель в нашем сегодняшнем общении.

Журналист
При том, что мусульмане первыми страдают от насилия, они даже всегда расплачиваются за это. Что касается карикатур, неоднократно публиковавшихся во Франции, эти карикатуры изображают пророка ислама и мусульман. Каждый раз мусульмане чувствуют себя оскорбленными, шокированными, а иногда и неправильно понятыми. В какой мере можно принять во внимание чувства мусульман?

Президент Французской Республики
Вы к этому возвращаетесь, а мы начнем с одного из недоразумений последних недель, во всяком случае недоразумения или источника множества манипуляций, если выражаться более строго, какой является тема карикатур. Это не новая тема. Напоминаю, что немногим более 15 лет назад она также вызвала сильную полемику с Данией, которую Франция тогда поддержала, а сегодня подобное происходит с Францией. У нашей страны есть своя история. И история нашей страны заключается в формировании государства в каком-то смысле путем его отделения от религии. Это то, что также часто называют светскостью, поскольку изначально история Франции была связана скорее с католической религией. Мы создали свои законы, которые являются результатом концепции эпохи Просвещения. Наши законы являются выражением воли французского суверенного народа. И в наших законах, наших принципах и наших правах есть свободы каждого человека: свобода вероисповедания, о которой я говорил, которую мы защищаем и которая реализуется в нашей стране, но также свобода совести и свобода выражения мнений. Это означает, что в нашей стране, во Франции, любой человек, являющийся журналистом, может свободно высказываться о Президенте Республики, правительстве, политическом большинстве и меньшинстве, а также обо всем остальном мире. Свобода выражения мнений предусматривает также возможность делать рисунки и карикатуры. Это наше право. Оно существует давно, с конца XIX века. Важно его защищать, потому что этого хочет французский народ, а мы находимся в нашей суверенной стране. Это право привело к появлению карикатур в газетах, и в этом отношении у нас также есть история. В этих карикатурах высмеивались политические лидеры, ваш покорный слуга в первую очередь, и это нормально, а также многие религии, все религии. Когда мы говорим о карикатурах, я хочу, чтобы вы знали, что многие издания, к примеру, «Шарли Эбдо», поскольку о нем много говорилось, особенно поначалу и прежде всего создавали карикатуры на Бога христиан, еврейскую религию, раввинов и т. д., а сегодня, вот уже нескольких лет, действительно делают карикатуры на пророка Мухаммеда, а также на мусульманскую религию. Я понимаю чувства, которые это вызывает, и уважаю их, но я хочу, чтобы вы поняли мою роль. Моя роль заключается в том, чтобы успокоить ситуацию, как я делаю это сейчас, но в то же время защитить эти права. Существует одно важное отличие, которое все мусульмане, шокированные произошедшим, должны понимать. Вопрос заключается не в том, создает ли карикатуры или поддерживает ли их как таковые Франция и представляющий ее Президент Французской Республики – вопрос не в этом, потому что эта пресса является свободной, речь не идет об официальных изданиях, это не правительство Франции сделало эти карикатуры – а в том, согласен ли Президент Французской Республики упразднить это право: ответ – «нет», поскольку это одно из прав французского народа, которое касается всех. Поэтому важно то, что я должен сохранить эту свободу. Затем я хочу, чтобы все это делалось с уважением к каждому, но эта свобода важна. Таким образом, многое было сказано в последние недели о карикатурах. Можно это осудить, и это очень хорошо. Верно и то, что люди могут делать их во Франции и в других странах, приверженных свободе выражения мнений. И я считаю вполне нормальным, что есть люди, которые реагируют и говорят: «Мы не согласны». Но есть две вещи, которые я не могу допустить. Первое – это путаница, поддерживавшаяся многими средствами массовой информации, иногда политическими и религиозными лидерами, которая заключается в восприятии этих карикатур как своего рода проекта или выражения французского правительства или Президента Французской Республики. Нет, я здесь для того, чтобы сохранить это право и всегда буду это делать. Но есть люди, которые его реализуют, это так. И второе – это возможность прямо или косвенно оправдывать какое-либо насилие во имя этой реакции. Я не специалист в области теологии, но у меня не возникло такого понимания, что ислам узаконивает или поддерживает применение какого-либо насилия. Поэтому я понимаю и уважаю то, что можно испытывать шок от этих карикатур, но я никогда не допущу возможность оправдания физического насилия за эти карикатуры и всегда в своей стране буду защищать свободу говорить, писать, думать и рисовать. Это не значит, что я лично поддерживаю все, что говорят, думают и рисуют, но это значит, что эти свободы и права человека, которые были задуманы, желаемы и созданы во Франции, я считаю, что наше призвание – защищать их, а также защищать суверенитет французского народа, который этого желает.

Журналист
Господин Президент, передаю Вам вопросы, которые время от времени задают в арабском и мусульманском мире, основываясь на некоторых заявлениях господина Президента. В своем выступлении во время памятной церемонии в честь убитого учителя Самюэля Пати вы заявили, цитирую: «Мы не откажемся от карикатур и рисунков, даже если другие отступают». Эта твердость основывается на свободе выражения мнений, но под влиянием эмоций она воспринимается как своего рода вызов и пренебрежение чувствами мусульман. Как это расценивать?

Президент Французской Республики
Я ведь только что вам это объяснил. Но во-первых, что касается фразы, которую вы только что сказали, и я благодарю вас за то, что вы буквально ее процитировали, в переводах, сделанных многими СМИ в арабском мире, которые я видел в социальных сетях, была ложь. Мне приписали такие слова: «Я поддерживаю карикатуры, унижающие пророка». Я никогда не говорил этого, прежде всего, потому что эти карикатуры, это важно для всех мусульман, которые нас слушают, эти карикатуры касаются всех религий и еще раз всех. Нет карикатур, специально направленных против какой-то одной религии, а не другой. И помимо этого, они касаются всех лидеров. Во-вторых, я сказал, что защищаю это право, потому что в этом заключается моя роль и что я также считаю, что в обществе мы должны принимать и беречь уважение каждого друг к другу. Но не мне, как Президенту Республики, ограничивать это право, потому что некоторые шокированы. Именно это я хотел бы, чтобы вы поняли, ведь в таком случае я установил бы в своей стране своего рода моральный или религиозный порядок. Я бы сказал людям, которые пишут или рисуют: «Вы не имеете права говорить это, потому что это шокирует других». И так мало-помалу свобода выражения мнений ограничивалась бы, потому что она стала бы пространством, в котором в какой-то мере мы больше не говорим друг о друге. И в этом состоит вся сложность нашего коллективного проекта. Я верю в то, что является проектом Просвещения и наших ценностей, который заключается не просто в том, чтобы сосуществовать бок о бок, а в том, чтобы принимать комментарии друг друга спокойно и с уважением, в которое я верю, иногда смеяться друг над другом, независимо от нашего вероисповедания или мировоззрения, но согласиться делать это в рамках уважения и миролюбия. А что касается фразы, которую вы процитировали, реакция мусульманского мира, я полагаю, прежде всего, была вызвана большим количеством лжи и искажением слов, о котором я упомянул, а также тем фактом, что люди подумали, что я одобряю эти карикатуры. Я говорю им: вопрос даже не в этом. Я одобряю возможность свободно писать, думать и рисовать в своей стране, поскольку считаю, что это важно, что это право и наши свободы. Я понимаю, что это может шокировать, уважаю это, но об этом нужно говорить. Об этом нужно говорить. Необходимо формировать это пространство уважения и взаимопонимания. Но я думаю, что решение заключается не в том, чтобы запретить это право, и, конечно, уж тем более не в том, чтобы оправдывать какое-либо насилие во имя того факта, что оно шокирует.

Журналист
Что касается карикатур, конечно, это вопрос, который по-прежнему остается и занимает центральное место в хронике событий. Мусульмане выступают против всех карикатур на Моисея, Иисуса и Деву Марию, но они отмечают, что рисунки и карикатуры на пророка ислама Мухаммеда легко воспроизводятся. Очень просто осуществляется их издание, переиздание и воспроизведение, как будто очень легко создавать карикатуры на пророка ислама, в большей мере, чем на других личностей.

Президент Французской Республики
Нет, я же вам сказал, прежде всего, это ложь в фактическом плане и неправда в этом случае. Католики нашей страны также иногда были глубоко шокированы тем, что видели. Я знаю, что и евреям довелось испытать подобное. Поэтому это нужно обсуждать. Вы знаете, когда что-то непосредственно вас касается, сейчас я говорю о карикатурах не на религию, а на политического лидера, это может вам не нравиться, но только потому, что вам что-то не нравится или шокирует вас, это опять-таки не оправдывает насилие. Но я не согласен с мыслью о том, что здесь может существовать некая форма стигматизации. Это ложь. И я также хочу подчеркнуть, что свобода выражения мнений – это нечто гораздо более широкое, чем просто карикатура, но она есть. Так что, я думаю, не нужно поддаваться на своего рода провокацию против провокации. Я хотел вновь напомнить вам истинное положение вещей, а заодно и историю. Эти рисунки сделаны во Франции, где применяется не закон ислама, а закон суверенного французского народа, который принимает решения. В частности, эти законы существуют с XIX века. Кто я, чтобы говорить, что так как у какой-то религии есть проблемы с таким-то изображением или таким-то словом, я должен это запретить? Я не могу этого сделать и думаю, что это не мое призвание. Таким образом, я хочу, чтобы вместе, и поэтому я обращаюсь с этим посланием… Я хочу развеять ложь и устранить двусмысленность, а также хочу сказать всем мусульманам мира: в ваших странах есть вещи, которые не обязательно нравятся представителям некоторых религий или, возможно, гражданам моей страны. Нападают ли они на вас, потому что это им не нравится и потому что это их шокирует? Нет. Мы должны научиться узнавать друг друга и понимать, откуда берутся наши законы и обычаи. Но в этих карикатурах, в этой свободе выражения мнений нет ничего, что направлено против какой бы то ни было религии, и в особенности против ислама. Но в нашей стране есть важное – а многие страны, я также наблюдаю это с некоторой грустью, многие страны мира в последние десятилетия отказались от свободы выражения мнений из-за происходившей в прошлом полемики, поддавшись страху и как раз таки хаосу реакций. Таким образом, у нас есть некая форма ограничения этой свободы рисовать, обсуждать, иногда провоцировать, которая, я считаю, носит серьезный характер для нашей всеобщей свободы. Поэтому поверьте в одно: здесь особенно ваш покорный слуга, поскольку он является Президентом Французской Республики, уважает всех соотечественников Франции, а также всех граждан мира, независимо от их вероисповедания. И я привержен этому принципу уважения.

Но я хочу, чтобы вы поняли, что означает реализация этой свободы, которая существует во Франции и других странах, и что признаком моего уважения также является обращение с мусульманами, как с представителями всех остальных религий, а также попытка сформировать пространство уважения, в котором может допускаться юмор и отклонения. Я должен говорить, когда иногда что-то вызывает шок, но не для того, чтобы это запретить или ограничить, а для того, чтобы это можно было обсудить.

Журналист
Часто, когда говорят об исламе во Франции, мусульмане упоминают антисемитизм. Почему существуют законы, предусматривающие наказание за антисемитизм? Почему существуют законы, не позволяющие проводить дискуссии о некоторых исторических фактах?
Например, ревизионизм и подобные вещи, которые нельзя делать и которые охраняются французским законом.

Президент Французской Республики
Да, подтверждаю.

Журналист
Нет ли возможности иметь законы, защищающие их священные символы?

Президент Французской Республики
Так, вы путаете две вещи: историю, уважение народов друг к другу и религии. Франция борется с антисемитизмом и расизмом во всех формах, с антисемитизмом, поскольку он представляет собой нападение, оспаривание и ненависть, направленные против одного народа, но также против всех народов. Во Франции антисемитизм и расизм пресекаются и запрещаются законом. Поэтому речь идет не только об антисемитизме, это была бы ложь, а о всех видах расизма. Но аналогичным образом во Франции мы имеем право делать карикатуры, чтобы воспроизвести то, о чем мы только что говорили, критиковать еврейскую религию, как и все остальные религии. Так что нет двойных стандартов и двойных статусов. Это ложь и еще раз ложь. Во Франции есть закон, который действительно предусматривает наказание за исторический ревизионизм, потому что многие люди сформировали антисемитизм на отрицании того, чем являлся Холокост. Это исторический факт. Но во Франции мы поддерживаем только исторические факты. В других странах вы можете увидеть отказ от признания того или иного геноцида или отказ от преподавания того или иного предмета по истории, но не во Франции. Мы признаем такие вещи, в том числе преступления, которые мы сами совершили. Напоминаю, 25 лет назад Жак Ширак признал ответственность французского государства в событиях, касавшихся Второй мировой войны. Мы сами признали то, что было сделано в условиях рабства и колониализма. Таким образом, Франция смотрит на свою историю правдиво, но также хочет, чтобы каждый поступал аналогичным образом и чтобы ненависть не подпитывалась за счет пересмотренной, исправленной или ложной истории. И потом, историю создает не правительство, а историки. Во Франции все формы расизма и антисемитизма пресекаются законом. Но значит ли это, что их не существует? Они существуют, и это ужасное бедствие, с которым мы боремся. С самого начала своего срока полномочий я обратился к правительству с просьбой приложить дополнительные усилия в этом плане. Впрочем, мои предшественники, независимо от их политической чувствительности, также это делали как потому, что в последние годы во Франции совершалось много насилия в отношении евреев, так и потому, что есть также действия, совершаемые во имя расизма, которые являются недопустимыми. Мы боремся со всеми этими действиями одинаково. Затем, как я говорил, есть возможность критиковать религии. А еще есть действия, которые некоторые совершают против определенных религий. И здесь я буду предельно ясен, я хочу, чтобы мы были непреклонны. Но во Франции сегодня, сейчас, когда я с вами говорю, есть люди, которые совершают действия против мусульман, потому что они мусульмане, против католиков, потому что они католики, против протестантов, потому что они протестанты, против евреев, потому что они евреи, и так далее. Поэтому я хотел, чтобы министр внутренних дел возложил на одного из откомандированных членов парламента как раз эту обязанность по выявлению, отслеживанию и обеспечению прозрачности всех действий, которые совершаются против наших соотечественников на территории нашей страны по причине их вероисповедания.

Журналист
Вслед за критикой, которой Франция подверглась в последние недели, идет кампания бойкота. Какова ваша реакция на эту кампанию бойкота?

Президент Французской Республики
Она недостойна, и я ее осуждаю. Но она организована некоторыми частными компаниями, потому что они не поняли произошедшего и основывались на ложной информации и карикатурах, а иногда и другими лидерами. Это недопустимо. Вы ведь понимаете, что сейчас происходит в связи с вопросом карикатур? Поскольку во Франции, являющейся суверенной страной, согласно моему решению, право, закон, желаемый суверенным народом, применяется, а я сам выступаю со словами успокоения, но при этом говорю, что не откажусь от этого права, потому что это было бы неконституционно и стало бы для нас тяжелой потерей суверенитета, поскольку люди путают эту позицию, которая, на мой взгляд, неопровержима, с их поддержкой, поэтому они начинают совершать нападки на государство. Но я также говорю это многим лидерам: во Франции пресса является свободной. Во многих странах, призывавших к бойкоту, больше нет свободной прессы, то есть больше нет возможности делать карикатуры, и не только на пророка, Бога или Моисея, а на кого бы то ни было, даже на лидеров страны. Иногда делают карикатуры на иностранных лидеров, но не на руководство той страны, в которой живут, потому что карикатуристам и иллюстраторам ломали руки, потому что журналистов иногда убивали или сажали в тюрьму. Во Франции дело обстоит иначе. Поэтому, когда во Франции какая-то газета что-то говорит, это не является позицией правительства. А принять решение о бойкоте страны и народа, потому что в нашей стране какая-то газета что-то сказала, – это безрассудно. Или это означает просто перенести то, что существует в некоторых странах, но не у нас и не в свободном мире, потому что слово журналиста не является словом пропаганды. У нас этого больше нет, чему я рад.

Журналист
Опасаетесь ли вы последствий для французов и французских компаний за рубежом?

Президент Французской Республики
Я думаю, что все политические и религиозные лидеры, которые наиболее ясным образом не осуждают любые формы насилия в отношении Франции, являющейся страной свободы и Просвещения, берут на себя определенную ответственность, иногда прямую, но в любом случае – косвенную, за насилие, совершаемое в отношении французов во Франции или за рубежом. Поэтому сегодня я хотел выступить с посланием дружбы и успокоения, а также с посланием призыва к ответственности. В последние дни я видел, как слишком много людей говорили неприемлемые вещи о Франции, подкрепляли всю ту ложь, которая говорилась о нас, о том, что я мог сказать, и являлись молчаливыми пособниками наихудшего. Знаете, я хочу, чтобы вы поняли, что мы сейчас делаем во Франции. Уже несколько лет мы решительно боремся с терроризмом. Он унес жизни более 300 наших соотечественников, а иногда и иностранных граждан, проживавших на нашей территории. Этот терроризм, совершаемый во имя ислама, является бедствием для мусульман всего мира. Вы сами только что это говорили. Знаете, когда мы смотрим на показатели, которые сегодня заслуживают доверия, если взять последние 40 лет в мире, то более 80% жертв этого терроризма являются мусульмане. Когда в Нигерии группами похищают девушек во имя ислама, то жертвами становятся эти девушки, семьи которых являются мусульманскими. Когда происходит бомбардировка такого-то роддома, когда… Я мог бы привести десятки примеров. Главными жертвами терроризма, совершаемого во имя ислама, являются мусульмане. Мы боремся с этим терроризмом, потому что он поражает нас на нашей земле. А затем есть вторая категория действий, с которой я решил бороться, и здесь возникло непонимание из-за проблемы с переводом. Это то, что во Франции называют радикальным исламизмом. Что это значит? Это насильственные экстремисты, которые искажают религию и совершают насилие в рамках ислама. Та борьба, которую я вел, была переведена так, как будто подразумевалась борьба с исламом. Нет, наоборот. Франция – это страна, в которой несколько миллионов наших соотечественников исповедуют ислам. Я не собираюсь с ними бороться. Они являются полноправными гражданами и хотят жить в мире. И повсюду у нас есть дружественные страны, в которых религией большинства является ислам. Однако сегодня во имя ислама и путем искажения этой религии насильственные экстремисты совершают наихудшее. И они не являются террористами. Но что они делают? Они содействуют непосещению детьми школы, подвергают их идеологической обработке и оправдывают насилие. На территории Франции они действуют во взаимодействии с зарубежными группировками. Таким образом, работа, проводимая нами вот уже три года с большим упорством, как раз и заключается в стремлении уменьшить их влияние, чтобы защитить наш народ и, в частности, французов мусульманского вероисповедания, потому что постепенно у них формируется чувство, которое может причинить им вред, а именно – дружба между религиями. Поскольку все это делается во имя религии, возникает непонимание. Поэтому в своем выступлении в Ле-Мюро в начале октября я подтвердил свою решимость в этом вопросе посредством предстоящего законопроекта, который был назван законопроектом о сепаратизме, но хочу устранить двусмысленность, который является законопроектом по борьбе с насильственно-экстремистскими группировками и лицами, действующими во имя ислама. Речь идет о защите всех французов и француженок в общем и тех, кто исповедует ислам, в частности. И что же мы будем делать? Мы будем препятствовать им лишать детей Республики школы и будем препятствовать финансированию, связанному с террористической деятельностью, которое позволяет им осуществлять свою деятельность. Поэтому мы обеспечим финансовую прозрачность. И в особенности мы позаботимся, что для меня имеет важнейшее значение во Франции, чтобы любой человек, независимо от своего вероисповедания – этот вопрос меня не касается – независимо от своей религии, полностью соблюдал законы Французской Республики. Это крайне важно. И вот именно этим мы сейчас и занимаемся. Но я хочу провести разграничение между этими экстремистами, совершающими или оправдывающими наихудшее, иногда в очень сложных и опасных рассуждениях, и мусульманами. В последние недели повсюду в мусульманском мире предпринимались попытки объединить эти два понятия, искажая мои слова, приписывая мне ложные заявления и говоря, что у Президента Французской Республики, а значит и у Франции проблемы с исламом. Нет, у нас нет никаких проблем с исламом, никаких. Кроме того, наша интеллектуальная и культурная история тесно связана с исламом. Мы являемся одной из первых стран, которая перевела Коран. С XVII века его переводят и преподают во Франции в Сорбонне, где проводились важные дискуссии по этому вопросу. Мы являемся одной из первых стран, которая в центре столицы открыла великолепную мечеть – Парижскую великую мечеть. Спросите наших религиозных представителей, председателя Французского совета мусульманского культа, ректора Великой мечети, они скажут вам то же самое, что я только что сказал. Поэтому борьба, которую мы ведем, борьба за наши поколения, имеющая важнейшее значение, – это борьба с терроризмом, насильственным экстремизмом и всеми дискурсами, оправдывающими такое насилие во имя ислама, для защиты наших соотечественников во всех странах мира, независимо от их вероисповедания, в том числе мусульман.

Журналист
Ислам, это слово, которое вы произнесли в своем выступлении в Ле-Мюро, особенно эта фраза, которая была неоднократно распространена и опубликована, цитирую: «Ислам – это религия, которая сегодня переживает глубокий кризис во всем мире». Конечно, эта фраза была сказана в выступлении, длившемся 70 минут, но внимание людей сосредоточилось на этой фразе, которая многих разозлила. Что господин Президент хочет сказать этой фразой и этим заключением?

Президент Французской Республики
То, о чем я только что говорил. Вы правы, говоря о том, что эта фраза была вырвана из контекста 70-минутного выступления. Я хотел сказать очень четко, что сегодня в мире есть отдельные лица, которые во имя этой религии искажают ее, заявляя о ее якобы защите, уничтожают, убивают, зарезают и выступают с риторикой, оправдывающей некую форму отделения от остального мира, состоящего из групп людей; а также что сегодня существует насилие, носителями которого являются экстремистские движения и субъекты, выступающие во имя ислама. Безусловно, это проблема для ислама, потому что мусульмане являются первыми жертвами такого насилия, я напоминал показатели – более 80%, и это проблема для всех нас. Таким образом, все религии пережили подобного рода кризис в своей истории.

Журналист
Значит, для большей ясности, кризис не в исламе, а в мусульманском обществе?

Президент Французской Республики
Кризис внутри наших обществ, потому что повсюду есть отдельные лица, которые во имя религии, впрочем, зачастую плохо ее зная, иногда при соучастии людей, которые знают ее лучше или утверждают, что знают ее лучше, совершают наихудшее: теракты, акты жестокого насилия и политические проекты, которые полностью противоречат нашим ценностям и способности жить вместе. Это касается ряда явлений от насильственного экстремизма до терроризма. Эти лица представляют опасность для наших обществ, и мы это переживаем. Они представляют опасность, потому что Тунис на своем опыте познал теракты, которые были совершены именно этими террористами во время нападения в Бардо. Несколько десятилетий назад Алжир пережил ужасные теракты, которые были совершены экстремистами во имя этой религии. Афганистан прошел через это. Сегодня это переживают Сахель, Африка к югу от Сахары и наши общества. Мы не можем вести себя так, как будто ничего не произошло. Эти люди не делают этого во имя чего-то другого. И также именно потому, что то, что мы сейчас переживаем, настолько важно, я захотел обратиться к вам. Поскольку я считаю, что для нас всех крайне важно, чтобы все мусульмане мира предельно ясно понимали эту ситуацию и помогали всем тем, кто хочет бороться с насилием. Нет ничего, что его оправдывало бы. Все они должны объединиться в рамках инициатив, которые мы должны предпринять именно для того, чтобы со всей ясностью бороться не только с террористами, но и с теми, кто создает идеологии, оправдывающие терроризм. На мой взгляд, один из ключевых элементов нашей борьбы заключается в том, что, по сути, в мире сформировалась идеология, которая путем искажения религии превратилась в идеологию смерти. Это и есть насильственный экстремизм во имя ислама. Именно это и делала «Аль-Каида». Именно это и делает ИГИЛ. Именно это как раз и делают группировки организации «Исламское государство в Большой Сахаре» и ряд других группировок. Так что, за всеми этими террористическими группировками также стоят люди, называющие себя проповедниками, интеллектуалами, организаторами, в том числе в наших обществах, которые иногда выступают с высказываниями, представляющимися крайним пределом допустимого, но оправдывающими применение насилия. Поэтому все мы должны иметь свои незыблемые принципы. И в частности, четкое осуждение любого насилия является одним из незыблемых принципов. И когда сегодня я вижу лидеров, повторяю вам, политических или религиозных лидеров, которые оправдывают обезглавливание или терроризм, когда считают себя униженными или оскорбленными рисунком, то скажу: эти люди выбирают, на чьей стороне им быть. Эти люди, давайте говорить начистоту, они больше не защищают мусульман мира, они защищают террористов и оправдывают их действия. Все мы должны четко это понимать. И я говорю это, потому что это также означает послание истины для всех мусульман мира и послание защиты, поскольку они первыми оказываются под угрозой, которую представляют такие отклонения. Вот что я имел в виду этой фразой. Сегодня существует идеология, в которой женщины и мужчины, по сути, придерживаются логики смерти и путем деформации и искажения религии оправдывают преступления и желание больше не жить вместе.

Журналист
У мусульман Франции, у французских мусульман есть потребность. Это сообщество нуждается в успокоении и умиротворении.

Президент Французской Республики
Конечно, потому что все это оказывает на нас воздействие. Поскольку французы мусульманского вероисповедания иногда смотрят ваши СМИ, которые, надо сказать, создают определенный образ насилия, и видят ложь, которая повсюду в социальных сетях. Поэтому на всех нас возлагается ответственность успокоить их, а также на вас, именно поэтому я здесь, это важно, а еще ваш канал и ваши социальные сети, поскольку иногда создается впечатление, что мы живем в разных мирах, что во всяком случае внимание сосредоточено только на одном. Французское государство не знает религий. Французское общество принимает их все. Поэтому все французы и француженки должны иметь возможность спокойно жить со своей религией. И все французы и француженки, независимо от своего происхождения и своих возможных других гражданств, должны полностью соблюдать все законы Республики. Вот как это устроено. Но я хочу обратиться с посланием успокоения и мира в связи со своим проектом, нашим проектом, проектом, для которого французский народ наделил меня полномочиями, но также, полагаю, проектом, который исторически является проектом нашей страны. Его глубинная миссия – это миссия обеспечения мира между религиями, поскольку это миссия знаний и формирования разума. Поэтому в каком-то смысле мне не важно знать, во что вы верите. Меня заботит, соблюдаете ли вы все законы Республики. Я никогда не допущу того, чтобы вы не соблюдали какой-то закон страны из-за своей религии, если вы живете на территории Франции. Но я хочу, чтобы вы имели возможность верить в своего Бога, кем бы он ни был, спокойно и мирно на нашей земле. Поэтому, когда иногда совершаются действия, направленные против мусульман во Франции, я хочу сказать им, что мы будем непреклонны. Такое существует, бывают и происшествия. К сожалению, слишком часто сегодня это делается против наших соотечественников, независимо от их вероисповедания. Слишком часто.

Журналист
Господин Президент, вы говорили о сепаратизме, использовав этот термин, который спустя немного времени стал очень распространенным, все об этом говорят. Складывается впечатление, что этот термин подвергает стигматизации мусульман во Франции. И выступая со своей речью в Ле-Мюро, вы сказали: «Мы сами создали свой собственный сепаратизм». Значит, в этом есть ответственность государства?

Президент Французской Республики
Да, я сказал, что во всяком случае это существует, что проводимая нами политика заключается в борьбе с этими насильственными экстремистами, которые действуют во имя ислама. Но что государство также должно возобновить политику в отношении многих детей нашей страны, которые живут на нашей земле и чувствуют себя покинутыми, поскольку я ясно вижу, как у нас обстоит ситуация. Когда я говорил о сепаратизме, что это значит и почему это соответствует тому, что я только что вам описывал? Потому что у вас есть группировки, которые я называю насильственными экстремистами, которые действуют во имя ислама, при этом искажая религию, которую они преподают и объясняют в рамках ассоциаций, используя все свободы и права, которые предоставляет Республика, которые предоставляет наша страна. Они учат, что не нужно уважать Францию, что не нужно соблюдать нормы нашего права, что нужно в какой-то степени преступить наши законы. Они учат, что женщины не равны мужчинам. Они учат, что девочки не должны иметь тех же прав, что и мальчики.

Только не у нас. Говорю вам очень четко: только не у нас. Мы верим в Просвещение. Наши граждане-женщины имеют те же права, что и граждане-мужчины. Это экзистенциальный вопрос. И поэтому никогда, никогда и еще раз никогда я не допущу того, чтобы какая-то ассоциация, даже если она делает это во имя религии, ущемляла эти права, во всяком случае говорила, что девочка не равна мальчику, что она не получит такое же образование, что ей не будут предоставлены те же возможности, поскольку это не наше право. Люди, которые верят в это, пусть идут делать это в другом месте, а не на территории Франции. Поэтому говорю в отношении этих группировок, которые на нашей земле хотят установить свои законы и отделить часть общества: мы должны вести с ними очень явную борьбу, потому что они решили отделиться. Повторяю, это борьба не с мусульманами, а с насильственными экстремистами, которые не хотят уважать наши права. Потому что это залог защиты французов и француженок, в частности лиц мусульманского вероисповедания. Потому что я не хочу, чтобы какая-нибудь девочка, поскольку ее родители исповедуют ислам, что является их полным правом во Франции, попала в одну из таких ассоциаций и таким образом фактически подвергалась плохому обращению на нашей земле. Этого я не могу допустить. Поэтому, когда мы использовали слово «сепаратизм», это не было направлено против какой бы то ни было религии, а против использования некоторых практик во имя религии. Кроме того, мы привели примеры других практик, которые также существуют на нашей земле и которые пришли из других религий или групп.

Затем я сказал, что на нас возлагается ответственность, потому что, глядя на стратегию этих экстремистов, а иногда и этих террористов, я вижу, что они выстраивают весь свой дискурс и риторику на чувстве озлобления. Это значит, что они объясняют мусульманскому миру: «Запад плохо обращался с вами, вас унижали, вас колонизировали, с вами плохо обращаются в их обществе». Прежде всего, я смотрю на факты, у нас есть история. Я уже высказывался по поводу колониализма и истории Франции на нескольких континентах. Поэтому мы смотрим в лицо истории, и я знаю, что она собой представляет. Но я не приемлю… И поэтому, впрочем, нужно довести до конца эту работу по примирению через историю и истину. Но меня поразило то, что такой дискурс экстремистских группировок пользуется успехом у молодежи, которая сама никогда не знала колонизации и которая иногда находится во Франции уже не одно поколение. Почему же такое происходит? Потому что на самом деле существует озлобление, которое носит больше экономический и социальный характер. Поэтому я считаю, что во Франции мы проделали недостаточную работу, чтобы дать возможность всем детям, рожденным на нашей земле или прибывшим на нее, добиться успеха в условиях одинакового равенства. И здесь я бы не хотел, чтобы мы путали две вещи. Это не имеет ничего общего с религией. Очень мало. Зачастую это связано с именем, фамилией, цветом кожи и местом проживания.

Журналист
Значит, интеграционная модель во Франции нуждается в совершенствовании?

Президент Французской Республики
Да, она нуждается в большей коллективной приверженности, поскольку сегодня у нас существует то, что я назвал бы корпоративизмом, который сковывает общество. Знаете, он затрагивает всех. Он также затрагивает молодых людей из кварталов, которые не являются самыми неблагополучными в обществе, но происходят из скромных семей, но еще больше он затрагивает молодых людей из скромных семей, которые зачастую имеют иммигрантское происхождение и другой цвет кожи. Это факт, и я смотрю ему в лицо. Поэтому мы должны сделать гораздо больше с помощью нашей жилищной политики, мы уже начали эту работу три года назад, но ее также я хочу ускорить, с помощью нашей жилищной политики, чтобы как раз доступ к жилью был более сбалансированным на нашей территории, а также с помощью нашего обучения. Но мы должны сделать гораздо больше для трудоустройства людей. Во избежание успеха и пропаганды насильственно-экстремистских группировок, ключевая задача в таких кварталах заключается в том, чтобы обрести республиканскую мечту, французскую мечту, а также дать этим молодым людям возможность найти экономические перспективы, чтобы они стали чемпионами в области стартапов, чемпионами в кино, чемпионами во французской академической сфере, чемпионами в области экологических преобразований. И сегодня они испытывают больше ограничений, чем остальное общество. Это правда.

Журналист
Создается впечатление, что французская светскость сверхчувствительна к религиозным вопросам в целом.

Президент Французской Республики
Иногда у меня возникает ощущение, что это некоторые религии также сверхчувствительны к французской светскости.

Журналист
Но издалека…

Президент Французской Республики
Я еще никогда не видел, чтобы кого-либо приговорили к смертной казни во имя французской светскости. Давайте проведем здесь различие. Но я хотел бы, чтобы у всех было столь же четкое видение в отношении границ допустимого: любой, кто приговаривает к смертной казни или оправдывает насильственный поступок, я считаю, находится по другую сторону. Если у нас будет ясность в этом вопросе, мы добьемся огромного прогресса уже во время этой передачи.

Журналист
Насилие и осуждение здесь далекие понятия, но создается впечатление, что французская светскость чувствительна к религиозным вопросам, и особенно к исламу, к некоторым аспектам ислама. Уже 30 лет идут разговоры об исламском хиджабе и чадре. Подобного рода дискуссий нет в Великобритании или в других европейских городах. Издалека видно эту чувствительность. Почему?

Президент Французской Республики
Сначала я скажу вам, почему она существует, что такое светскость и почему есть различия с другими обществами. Я не говорю, что во Франции лучше. Я постараюсь вам объяснить почему. Светскость одновременно представляет собой возможность быть верующим или неверующим без каких-либо последствий для вашего гражданства, а значит, светскость – это один из законов свободы. Именно поэтому во Франции вы можете, как я вам сказал, веровать или не веровать, независимо от своей религии. Предлагаю вам критически проанализировать: как многие страны, иногда поучающие нас, относятся к некоторым из своих соотечественников, если те исповедуют ту или иную религию? Имеют ли они одинаковые права? Часто нет. Кроме того, это принцип отделения церкви от государства, это значит, что государство имеет нейтральную позицию и не занимается вопросами религии. Оно не финансирует и не регламентирует религии, а те, кто работают на государство, кто являются государственными служащими, соблюдают принцип нейтралитета и не должны носить явную религиозную атрибутику, чтобы принимать всех людей. И наша школа, что касается наших учеников, поскольку мы формируем сознание тех, кто еще не являются взрослыми, она как раз и должна обеспечивать это нейтральное пространство, именно поэтому в нашей школе для детей до 18 лет нет места религиозной атрибутике. Она может быть в университете. Но при всем сказанном светскость не означает устранение религий. Это неправда. Так что, в обществе представлены все религии. На улице вы видите хиджабы, видите людей, которые могут носить крестик или кипу. Иногда возникала такая путаница, но во Франции дело обстоит иначе. Но существуют нейтральные места, где представлено государство, здесь есть разница. Поэтому повторяю очень четко, что во Франции у принципа светскости нет никаких проблем с исламом как религией. Затем есть факт: в то время, когда происходила организация религиозных культов, ислам был очень мало представлен во Франции. Мусульманская цивилизация имеет историю, связанную с нашей страной, и многое дала нашей стране за долгие века. Ею интересовались наши ученые, у нас существует очень сильная связь с исламом эпохи Просвещения, но в 1905 году у нас было мало граждан, исповедующих ислам. В связи с волнами миграции 60-х и 70-х годов, которые продолжились в последние десятилетия, в нашей стране наблюдается рост ислама. Как я говорил, здесь показатели никогда не являются точными, потому что мы не ведем статистику по религиям, но когда я смотрю на результаты анализов, проводимых некоторыми институтами, они говорят, что от 4 до 6 миллионов французов исповедуют ислам. Так что, у нас нет проблем с этой религией, к которой причисляют себя несколько миллионов наших сограждан.
При всем сказанном почему в нашем обществе дела обстоят не так, как, к примеру, в Великобритании? Потому что мы не являемся страной, обществом, которое называют многокультурным. Действительно, англосаксонские страны, иногда некоторые другие страны Европы, формировались совсем по-другому в плане отношения к религиям. Напоминаю, что Великобритания, к примеру, до сих пор является парламентской монархией. У монарха есть некая связь с религией, которая сама, впрочем, сквозь боль формировалась в перипетиях в XVII веке, поэтому отношение к вопросам религии неодинаковое. Отношение политики к религии неодинаковое, потому что это результат другой истории. Но в англосаксонских обществах действительно присутствует многокультурность, которая обеспечивает сосуществование религий. Лучше ли эта модель, чем наша? Не буду ее судить, но она другая, вы правы. Но я хотел бы сказать пару слов о достоинствах французской модели, потому что я очень сильно в нее верю. Я верю в нее не для борьбы с той или иной религией, я хочу, чтобы все дети, рожденные или прибывающие на территорию нашей страны, жили в счастье и гармонии, а потому что считаю, что в поставленной Францией цели есть что-то уникальное – идея о том, что, в сущности, мы можем иметь одинаковое представление о мире, потому что мы являемся гражданами одной страны. Идея состоит в том, чтобы сказать: «Вы можете исповедовать свою религию, вы можете быть верующим или неверующим, но мы должны вести диалог, уважать друг друга, чтобы иметь общее представление о мире», – это значит, что мы должны уметь жить вместе в прямом и глубоком смысле слова. Мы должны уметь понимать друг друга, принимать отличия других и формировать общее представление о самих себе и об остальном мире.

Поэтому все мы должны приложить усилия, чтобы признать каждого человека, независимо от его вероисповедания, обнять его, позволить ему жить в мире и сказать ему: «Мы должны вести постоянный диалог, чтобы вместе создавать наши законы, и нельзя во имя религии выйти из гражданства, и никогда нельзя во имя гражданства бороться с религией». Таково послание Франции, которое в свое время она также широко распространяла на Ближнем и Среднем Востоке, на африканском континенте. Я думаю, что не нужно забывать это послание, поскольку, когда я вижу безумие мира, в котором мы живем, и его грубость, это также сегодня связано с тем фактом, что люди, живущие в одной стране, больше не хотят вместе создавать законы, больше не имеют общего представления о мире, даже если это делается путем несовершенного посредничества. Они просто хотят, чтобы их религия преобладала над другой, их представление о мире преобладало над другим, поэтому с величайшим чувством смирения и дружбы в прямом смысле слова я говорю всем мусульманам: не создавайте себе ложного представления о том, чем является свобода выражения мнений во Франции. Она ни в коем случае не является чем-то, что призвано вас обидеть и оскорбить, но помогите мне защитить ее, прежде всего, потому что иногда в ваших странах у вас была такая свобода. Может быть, вы забыли ее вкус. Нет ничего прекраснее этого. Но помогите мне защитить ее, потому что только при этом условии мы можем жить вместе. Иначе мы можем жить, лишь противодействуя друг другу. Я не говорю, что люди совершенны, и не говорю, что то, что вас обидело, было невинным поступком, но важно то, чтобы такое могло происходить. И теперь мы должны понять, почему это вас обидело, и попытаться уменьшить это непонимание. Но я очень глубоко верю, что происходящее сейчас – это больше, чем неправильное понимание. Я считаю, что Франция с помощью своих ценностей, поскольку она пытается… Борьба, которую она сегодня ведет, которую мы ведем, несет с собой возможность сформировать модель на будущее – модель нашего совместного проживания как граждан одной страны, независимо от нашего вероисповедания.

Журналист
Перейдем к вопросам международных отношений с Турцией. Что происходит с Турцией, этой страной, которая иногда является союзником, а иногда находится совершенно на другой волне? В настоящее время существует много разногласий в отношении Сирии и Ливии. Куда движутся эти отношения?

Президент Французской Республики
Хочу сказать, что многое зависит от президента Эрдогана. Со своей стороны, я соблюдаю принципы, которые я только что изложил. Я верю в дружбу и уважение. Я никогда не оскорбил ни одного мирового лидера, каким бы он ни был. Никогда. Я с уважением отношусь к президенту, которого турецкие граждане для себя избрали, и поддерживаю Турцию. Сейчас, когда мы с вами говорим, на Турцию обрушилось ужасное землетрясение, поэтому я также хочу выразить свои соболезнования турецкому народу, а еще хочу сказать, что мы немедленно предложили поддержку наших сил гражданской безопасности, чтобы оказать помощь населению. Турция – это великая нация. Это великая нация знаний, эрудиции и открытости, с которой у нас существуют университетские, академические и исторические связи. Великая нация, которая к тому же иногда умела черпать вдохновение и в нашей истории. Что же происходит сегодня? Я отмечаю, что Турция имеет имперские поползновения в регионе, и считаю, что эти имперские поползновения не являются положительным фактором для стабильности региона, вот так. На мой взгляд, то, что произошло в Сирии, стало неожиданностью и агрессией для многих союзников. Соединенные Штаты Америки развернули там свои сухопутные силы, мы задействовали в регионе наши военно-воздушные силы в рамках международной коалиции. Напоминаю, в Сирии мы боролись с ИГИЛ благодаря поддержке альянса «Демократические силы Сирии» и курдских бойцов, чрезвычайно храбрых мужчин и женщин. В то время, как мы побеждали в войне против территориального халифата, что сделала Турция? Она вторглась в Сирию, не уважая никакого суверенитета, чтобы сражаться и еще раз сражаться с теми, кто вчера были нашими союзниками. В Ливии я сожалею о невыполнении обязательств, взятых на Берлинской конференции. В Берлине, сидя за столом переговоров, все мы сказали, что мы должны обеспечить соблюдение эмбарго на поставки оружия и не допустить, чтобы ни один иностранный боевик не мог прибыть на территорию Ливии. Мы неоднократно указывали, что несколько стран, в том числе Турция, нарушили это эмбарго. Турция не одна, но она это сделала. Я считаю, что даже лишь эти два примера свидетельствуют о том, что сегодня Турция ведет себя агрессивно с союзниками по НАТО. Затем действия Турции в восточном Средиземноморье носили глубоко агрессивный характер по отношению к Кипру и Греции. Обе эти страны являются европейскими. Мы поддерживаем суверенитет Европы. Я напоминаю все это, чтобы объяснить вам, но я никогда не делал этого агрессивно по отношению к Турции или ее лидеру. Но я думаю, что мы не можем согласиться с тем положением вещей, которое представляет собой современная стратегия президента Турции. Поэтому я считаю, что союзники и друзья должны говорить друг другу правду и обозначать свои позиции. Чего мы сейчас желаем? Мы хотим, чтобы все успокоилось, чтобы Турция и турецкий президент уважали Францию, Европейский союз и его ценности, не лгали и не оскорбляли. Это было бы замечательно, и я думаю, что это самый минимум. А затем чтобы президент Турции, как подобает для истории его страны, прекратил односторонние действия, совершаемые им против нескольких европейских стран. Вот о чем я говорю. А чего бы мы хотели, если бы я все это проигнорировал? Конечно, я верю в мир, так что скорее это возобновление мирных отношений, а также академического, университетского, культурного и экономического сотрудничества. Но предварительным условием для этих отношений все же является восстановление упомянутых мною дружеских чувств, приличия и ясности. Сегодня у нас этого нет. В последние недели мы скорее отступили назад. Кроме того, по поводу вашего вопроса хочу сказать, что это позиция не Франции, а Европейского союза. Вчера мы провели заседание Европейского совета, на котором 27 членов единогласно поддержали Францию. И вчера председатель Совета Шарль Мишель очень четко заявил о поддержке Франции в связи с атаками, которым она сегодня противостоит, а также напомнил Турции о ее обязанностях.

Журналист
Последний вопрос, господин Президент.

Журналист
Существует краеугольный камень цивилизаций двух миров – Розеттский камень (1799 г.), обнаруженный Жаном-Франсуа Шампольоном. Как укрепить эту модель культурных отношений в будущем?

Президент Французской Республики
Вы знаете…

Журналист
Это мой последний вопрос.

Президент Французской Республики
Нет, спасибо, что вы заканчиваете как раз вопросом о связях цивилизаций и знаний. Как это усилить? Путем усиления взаимопознания. Как я сказал, в рамках политики, которую я намерен проводить, мы будем инвестировать в наше высшее образование, наши академические и культурные исследования, чтобы вновь создать во французских университетах кафедры по вопросам Магриба, Ближнего и Среднего Востока, мусульманской цивилизации. Я также желаю, чтобы мы увеличили число партнерских отношений, многие я наладил с тех пор, как являюсь президентом. Но всем нам нужно лучше узнать наши цивилизации. Поэтому я считаю, что время Розеттского камня прошло, как, впрочем, и того, что связано с этой историей. Но вы правы, что упомянули о нем, можно было бы назвать еще много примеров. Я думаю, что сегодня мы должны выбрать путь познания, разума, научно-академического сотрудничества и образования. Непонимание подпитывает страх. Невежество подпитывает ненависть. И тираны этого мира это поддерживают. Поэтому в долгосрочной перспективе самое эффективное оружие против тиранов и экстремистов – это знания. Это понимание и знание лица другого человека со всеми его шероховатостями и чертами. Это способность смотреть на лицо другого человека и видеть, чем оно отличается от моего, видеть различия наших цивилизаций, видеть наши различия как мужчин и женщин, это очень важно. Поэтому я думаю, что эта история должна продолжаться, и мы обеспечим это путем инвестирования в изучение наших цивилизаций, путем создания в странах Ближнего и Среднего Востока и в арабских странах кафедр, безусловно, по вопросам мусульманской цивилизации, но также по вопросам европейской цивилизации, Просвещения, философии и культуры Франции, путем развития университетских кафедр во Франции, чтобы лучше узнать мусульманскую цивилизацию и дать возможность для проведения академических дискуссий. Поскольку, когда дискуссии проводятся между учеными мужчинами и женщинами, прекращается борьба между невежественными мужчинами и женщинами. А обучить можно каждого. Я глубоко верю в это. Я верю в знания, взаимоуважение и понимание. Но давайте будем предельно ясны: в ближайшее время нам предстоит вести тяжелую борьбу, сложность которой состоит в том, что сегодня некоторые решили выбрать наихудшее. И в этой борьбе с невежеством, в этой борьбе, являющейся борьбой ненависти, мне понадобятся все мужчины и женщины доброй воли, независимо от их вероисповедания.

Журналист
Господин Президент, шукран (араб. «спасибо»), спасибо, что согласились ответить на наши вопросы, тем более что это совпадает с 24-й годовщиной канала «Аль-Джазира».

Президент Французской Республики
Поздравляю с годовщиной!

Журналист
Спасибо, господин Президент. Шукран.