Республика в действии: Выступление Президента Французской Республики Эмманюэля Макрона на тему борьбы с сепаратизмом (Ле-Мюро, 2 октября 2020 г.)

Дамы и господа министры, дамы и господа парламентарии, господин мэр, Франсуа, большое спасибо, господин председатель Совета департамента, господин председатель городского сообщества, господин префект, господин первый председатель Апелляционного суда, господин генеральный прокурор, госпожа ректор, дамы и господа согласно вашим званиям и должностям, дамы и господа!

Спасибо, господин мэр, за оказанный нам прием в Ле-Мюро, а также за предоставленную сегодня возможность предпринять действия и провести обсуждения по столь важному для нашей Республики вопросу в вашем городе, в вашем департаменте, что не является случайностью. Ваша земля – это плацдарм борьбы за Республику, которую вы умеете вести, это город решений, как вы обычно говорите, это департамент контрастов, в котором, однако, всегда знали, как с помощью школы, обучения и работы преодолевать эти проблемы.

Наша сегодняшняя встреча имеет двойную цель. Прежде всего, необходимо определить реальность наших проблем, отвергая табу, но и не выбирая легкие пути, понять, что сегодня в нашем обществе ставит под угрозу нашу Республику и нашу способность жить вместе. А затем необходимо информировать вас о принятых соответствующих решениях, которые являются результатом методической работы, ведущейся вот уже почти три года, и которые в последние недели мы доработали вместе с правительством.

Проблема заключается не в светскости. Как я неоднократно напоминал, светскость во Французской Республике означает свободу быть верующим или неверующим, возможность отправлять свои религиозные обряды, если при этом соблюдается общественный порядок. Светскость заключается в нейтральной позиции государства и ни в коем случае не означает устранение религий в обществе и общественном пространстве. Светскость – это опора единой Франции. Если духовность – это личное дело каждого, то светскость касается всех нас. И поэтому истинные сторонники Республики никогда не должны идти на уступки тем, кто во имя принципа светскости пытается спровоцировать разногласия и конфронтацию по многим темам, которые очень часто составляют основу наших дискуссий, но не являются основой проблемы. В этом отношении у нас есть правила, неукоснительное и справедливое соблюдение которых нам необходимо обеспечить. Это нужно делать повсюду, без каких-либо уступок. Аналогичным образом давайте не позволим заманить себя в ловушку смешения разнородных понятий, созданную полемистами и сторонниками крайних взглядов, которая заключается в осуждении всех мусульман. Это та ловушка, которую создают для нас враги Республики, состоящая в восприятии каждого гражданина мусульманского вероисповедания как объективного союзника, поскольку он является так называемой жертвой хорошо организованной системы. Это слишком просто.

То, с чем мы должны бороться, – это исламистский сепаратизм. Это сознательный, теоретически проработанный, политико-религиозный проект, конкретным воплощением которого являются неоднократные отклонения от ценностей Республики, который часто выражается в формировании контробщества и проявлениями которого являются непосещение детьми школы, развитие спортивных и культурных практик обособленно-общинного характера, выступающих предлогом для обучения принципам, не соответствующим законам Республики. Это идеологическая обработка, а через нее происходит отрицание наших принципов, гендерного равенства и человеческого достоинства.

Проблема заключается в этой идеологии, которая утверждает, что ее собственные законы превыше законов Республики. И я часто говорил, что я не прошу никого из наших граждан быть верующим или неверующим, немного или умеренно верующим, этот вопрос не касается Республики, но я прошу всех граждан, независимо от их вероисповедания или его отсутствия, полностью соблюдать все законы Республики. И в этом радикальном исламизме, поскольку именно в этом состоит суть вопроса, так давайте же его коснемся и назовем его, есть заявленная и демонстрируемая воля, методическая организация, направленная на нарушение законов Республики и создание параллельного порядка, формирование других ценностей, развитие другой организации общества, поначалу сепаратистской, но окончательной целью которой является взятие его под полный контроль. И именно это приводит к тому, что таким образом мы постепенно отказываемся от свободы слова, свободы совести и права на богохульство. И так незаметно это ведет нас к радикализации. Приведу лишь один пример, здесь, в департаменте Ивлин, почти 170 человек находятся под наблюдением по подозрению в насильственной радикализации. Иногда даже доходит до того, что некоторые отправляются на джихад. Мы знаем, что в этом департаменте у нас есть 70 молодых людей, уехавших в Сирию, которые зачастую являются детьми нашей Республики, поддающимися такому отклонению и даже переходящими к действиям, пытаясь пролить кровь, а иногда совершающими наихудшее. Это также тот путь, проявления которого мы вновь увидели в прошлую пятницу вблизи офиса издания «Шарли Эбдо».

В этом отношении, когда я напоминаю обо всем этом, я, конечно, не забываю, когда и где мы говорим. Когда – в период судебного разбирательства по делу о терактах, совершенных в январе 2015 г., и мои трепетные и братские мысли обращены к семьям раненых, семьям жертв и их близким, которые пережили ужас в январе 2015 г. И поскольку я не забываю, где мы находимся, я также хочу здесь почтить память всех жертв терроризма, и в частности майора полиции Жан-Батиста Сальвена и его спутницы Жессики Шнейдер, воспоминания о которых все еще живы в Ле-Мюро.

Но говоря все это, вспоминая каждый из этих этапов, если можно так выразиться, что не представляет собой ни однозначный путь, ни неизбежность, я хочу, чтобы не было никакой путаницы и никакого смешения понятий. Ни одна из этих реалий не должна вытеснять собой другую. Однако приходится констатировать, что существует радикальный исламизм, который ведет к отрицанию законов Республики и превращению насилия в обычное явление и который привел к тому, что некоторые из наших граждан и наших детей выбрали наихудшее или стали считать, что наихудшее стало естественным, и тем самым создавать условия для политических отклонений, а также отклонений в сторону насилия и исламистского терроризма. Наша сегодняшняя задача заключается в том, чтобы бороться с наблюдающимися у некоторых лиц отклонениями во имя религии, обеспечивая при этом, чтобы соответствующие меры не касались тех, кто хотят исповедовать ислам и являются полноправными гражданами нашей Республики. А в сущности, вот уже столько лет мы погружены в эту реальность.

Вы хотите говорить о подобных вещах и считать, что миллионы наших граждан живут в Республике как полноценные и полноправные граждане и исповедуют ислам? Вам говорят: вы наивны, вы их покрываете, вы не смотрите проблеме в лицо. Если же мы хотим отреагировать на эти отклонения, о которых я говорю, в том числе в их наиболее радикальных формах, мы попадаем в ловушку стигматизации целой религии.

Путь из этой ситуации – тот, который я только что обозначил. Необходимо выделить проблему, а именно – радикальный исламизм, знать, что каждый из ее этапов может автоматически выступать поддержкой для другого этапа, поэтому не допускать никаких послаблений и никакого цинизма, говорить о подобных вещах, а также признать, что перед нами проблема, которая в нашей стране формировалась десятилетиями и которую мы не преодолеем за один день. Но именно вместе в духе пробуждения Республики мы должны выступить против тех, кто хочет нас разделить.

Многое было написано, описано, очень глубоко проанализировано о том, что переживает наша страна в этом плане. Я буду скромен, не претендуя на звание специалиста, но в нескольких словах я хотел бы поделиться своим видением вещей. Ислам – это религия, которая сегодня переживает кризис во всем мире. Мы видим это не только в нашей стране, это глубокий кризис, связанный с напряженностью между направлениями фундаментализма, именно религиозными и политическими проектами, которые, как мы видим во всех регионах мира, приводят к очень сильному ожесточению, в том числе в странах, где ислам является религией большинства. Посмотрите на нашего друга – на Тунис, приведу лишь этот пример. 30 лет назад ситуация кардинально отличалась в плане применения этой религии и формы ее переживания. Напряженность, которую мы испытываем в нашем обществе, существует в нем самом, которое, вероятно, является одним из наиболее просвещенных и развитых в регионе. Таким образом, повсюду существует кризис ислама, который поражают эти радикальные формы, эти радикальные искушения и стремление к новому джихаду, который разрушает все другое, проект территориального халифата, с которым мы боролись на Ближнем Востоке и боремся в Сахеле, повсеместно распространенные более или менее коварные формы, являющиеся наиболее радикальными. Этот кризис по определению затрагивает и нас.

К этому следует добавить внешнее влияние и методическую деятельность политических властей и частных организаций, которые способствовали развитию этих наиболее радикальных форм. Надо сказать, что мы позволили этому случиться как во Франции, так и за рубежом. Ваххабизм, салафизм, движение «Братья-мусульмане» – многие из ряда этих течений изначально были мирными. Они постепенно деградировали в своем выражении. Они сами подверглись радикализации. Они несли с собой послания разъединения, политический проект, радикальность в отрицании, к примеру, гендерного равенства и посредством внешнего финансирования, идеологической обработки извне они проникли в самые сокровенные места Франции.
Эта реальность затрагивает и поражает нас. В последние годы она приобрела более крупные масштабы, поэтому необходимо назвать ее по имени.

К этому следует добавить благоприятную среду, в которой формировалось все, что я только что описал. Мы сами создали свой собственный сепаратизм. Это сепаратизм наших кварталов, это геттоизация, которую наша Республика, действуя изначально с наилучшими намерениям, но все же допустила. Это означает, что мы проводили соответствующую политику, которую иногда называли политикой заселения, но мы создали средоточие лишений и трудностей и очень хорошо это знаем. Мы часто создавали места концентрации групп населения в зависимости от их происхождения и социальной среды. Мы создали места концентрации образовательных и экономических трудностей в некоторых кварталах Республики. Несмотря на усилия выборных должностных лиц и префектов Республики, приверженность которых я приветствую, мы не смогли, именно из-за этого, воссоздать достаточно разнообразия, и особенно нам не удалось действовать так быстро, как того требовало это явление, с точки зрения образовательной и социальной мобильности. Таким образом, мы создали кварталы, где обещания Республики больше не выполнялись, а, следовательно, кварталы, где эти заманчивые послания, эти наиболее радикальные формы были источниками надежды, предоставляли и предоставляют, давайте говорить ясно, возможности для обучения детей, изучения родного языка, ухода за пожилыми людьми, предоставления услуг и занятий спортом.

В сущности, то, что Республика больше не давала, поскольку погрязла в собственных трудностях, поскольку иногда сдавала позиции в плане предоставления государственных услуг, эти организации, выступающие носителями этого радикального ислама, методически приходили ей на замену. Таким образом, благодаря нашему отступлению, а иногда и малодушию, они также методично создали свой проект. Поэтому недостаточность нашей политики интеграции, нашей борьбы с дискриминацией, расизмом и антисемитизмом, обеспечивающими жизнеспособность друг друга, также постепенно способствовали развитию этого явления.

Ко всему этому следует добавить тот факт, что мы являемся страной с колониальным прошлым и травмами, которые до сих пор не преодолены в связи с фактами, имеющими основополагающее значение в нашем коллективном сознании, нашем проекте, нашей манере восприятия самих себя. Война в Алжире относится к вышеуказанным явлениям, и по сути весь этот период нашей истории пересматривается как будто в обратном направлении, поскольку сами мы никогда не анализировали подобные вещи. И вот мы видим, как дети Республики, иногда, впрочем, дети или внуки сегодняшних граждан иммигрантского происхождения, прибывших из Магриба и Африки к югу от Сахары, пересматривают свою идентичность через призму постколониального или антиколониального дискурса. В нашей Республике мы видим детей, никогда не знавших колонизации, чьи родители, бабушки и дедушки уже долгое время живут на нашей земле. Но эти дети попадают в ловушку, опять же методично подготовленную некоторыми другими лицами, использующими этот дискурс, эту форму ненависти к себе, которую Республика должна подпитывать против самой себя, а еще табу, которые мы сами поддерживали и которые подчеркивают их происхождение в увязке с нашей историей, также подпитывают этот сепаратизм. Я методично выделяю каждый из этих элементов, но все они смешиваются в нашей жизненной реальности. Все они смешиваются и подпитывают друг друга. К тому же политический проект, именно поэтому я назвал его исламистским сепаратизмом, поскольку иногда он даже выходит из сугубо религиозной плоскости и становится продуманным проектом, так вот он сочетает в себе все эти реалии, но они здесь налицо.

Поэтому нам нужно очень решительно и сильно противостоять неприемлемым и радикальным формам поведения уже сегодня, в краткосрочной перспективе. Нам нужно вернуть назад все то, чему Республика позволила случиться и что привело к тому, что этот радикальный ислам привлек часть нашей молодежи и наших граждан. Кроме того, нам нужно вернуться к своим собственным травмам и недостаткам, чтобы в каком-то смысле открыть эту книгу. И я говорю это, потому что это все то, что нам нужно делать сообща. Если мы будем выражаться ограниченно, мы направим всей молодежи кварталов простой посыл: «Мы вас не любим. Вам нет места в Республике. Уходите к ним». Если мы будем выражаться примитивно, мы также потеряем целую часть нашей Республики, которая скажет нам: «Они не могут решить проблемы моей повседневной жизни. Я испытываю на себе последствия этого: я вижу, как школа рядом с домом закрывается, вижу мероприятия, ассоциацию, проповедников». Нам нужно решать обе проблемы одновременно, прорабатывая каждый из аспектов, которые я только что упомянул. Это деятельность, которая начинается сегодня, которую мы должны будем осуществлять все вместе и на которую уйдут целые годы.

По этому вопросу мы предпринимаем действия с первого дня, прилагая большие усилия и проявляя твердую решимость. На местном уровне наши должностные лица непосредственно задействованы в этой работе. Я не буду здесь повторять все, что было сделано за последние три года в области борьбы с терроризмом, но многое было сделано нашими разведывательными службами, нашими силами внутренней безопасности и нашими судебными работниками. С самого начала нынешнего пятилетнего срока были приняты соответствующие законы, обеспечена новая организация деятельности, усилена координация разведывательных служб, создана специальная прокуратура, выделены средства, предотвращено 32 нападения. Но положение вещей также изменилось с учетом тех перемен, которые я только что упомянул. Мы столкнулись с импортированным терроризмом. У нас есть то, что называется эндогенным терроризмом, формы которого смешались и который для одних граничит с отклонениями от радикального ислама, для других – с психиатрией и политико-религиозной радикализацией, причем иногда отдельные лица, как мы знаем, очень изолированные, могут радикализироваться за несколько часов. Поэтому нам необходимо решительно и упорно продолжать нашу работу. Это задача и обязательство министра внутренних дел и всех работающих с ним должностных лиц, это также задача министра юстиции, направленная на то, чтобы и далее препятствовать злым умыслам, двигаться вперед и возвращать утраченное.

С 2017 года мы также усилили борьбу с радикализацией опять-таки путем четких, точных и решительных действий. С конца 2017 года без огласки, чрезвычайно конфиденциально в 15 кварталах были развернуты программы по борьбе с радикализацией при участии всех государственных служб, с тем чтобы использовать наиболее эффективные методы во взаимодействии со всеми государственными службами, судебными работниками на местном уровне и разведывательными службами. В этих кварталах было закрыто 212 питейных заведений, 15 культовых объектов, 4 школы, 13 общественно-культурных учреждений, проведены сотни проверок и изъяты миллионы евро. Полученные результаты привели к тому, что мы расширили периметр охвата этого метода на всю территорию Франции. И у нас есть результаты, этот метод доказал свою эффективность. Теперь мы распространяем и используем его повсюду во Франции. Прошлой зимой в каждом департаменте были созданы структуры по борьбе с исламизмом и обособлением сообществ. Они уже позволили запретить конференции, организуемые радикальными исламистскими движениями, а также в финансовом плане воспрепятствовать деятельности ассоциации, отклоняющейся от своего предназначения для популяризации политического ислама. В другом месте они позволили закрыть подпольную школу, где семилетние девочки носили паранджу и т.д. Всего с 1 января 2020 г. было проведено 400 проверок и объявлено о закрытии 93 учреждений.

Эти меры принимаются, я за них отвечаю, правительство тоже; они зачастую важнее любых слов. Мы продолжим работу в этом направлении. Хочу подчеркнуть, что работа, которая ведется правительством в области борьбы с незаконным оборотом наркотиков и с организованными преступными группировками, прямым образом дополняет эти меры. Ведь нередко по своей организации сети радикального ислама финансово связаны с торговлей наркотиками и с экономикой, которая питает их и способствует установлению, если можно так сказать, организованных беспорядков в районах или своего собственного параллельного порядка. Все взаимосвязано, и поэтому мы продолжим выполнение скоординированного и решительного плана действий. Мы никогда не были простодушными или наивными. Эти меры никогда не осуществлялись с такой систематичностью и методичностью. И сегодня мы должны не только продолжать, но и усиливать наши действия.

Наш ответ должен быть более масштабным и мощным, он должен соответствовать конкретным проблемам, наблюдаемым на местах. Этот ответ заключается в мерах по обеспечению общественного порядка, в мерах по возвращению Республикой утраченных позиций и, в сущности, в общей стратегии, которую я хочу вам представить и которая, на мой взгляд, основана на пяти столпах.

Я говорю о вовлечении всей нации, о республиканском подъеме. То, что мы разработали, подготовили, выносили, является плодом наблюдений, сделанных на местах государственными служащими, выборными представителями и общественными организациями, потому что выстраивать это необходимо всем вместе. В основе этой стратегии лежит мобилизация усилий многих участников, повышение ответственности некоторых, а также принятие нового закона. Девятого декабря министр внутренних дел и министр-делегат при нем представят на совете министров законопроект, который спустя 115 лет после окончательного принятия закона 1905 года будет направлен на укрепление светскости и республиканских принципов. Присутствующие здесь министры внесли большой вклад в подготовку этого документа, и я выражаю им свою благодарность; в ближайшие дни и недели они продолжат его проработку по мере продвижения консультаций, а затем будут направлять парламентские прения наряду с министром и министром-делегатом.

Первой составляющей подъема, республиканского патриотизма в этом вопросе, к которым я призываю всеми силами, является, прежде всего, комплекс мер по обеспечению общественного порядка и нейтральности государственных служб, который представляют собой немедленную и твердую реакцию на наблюдаемые и известные нам ситуации, противоречащие нашим принципам. Выборные представители - иногда под давлением групп или общин - рассматривали и продолжают рассматривать возможность введения в столовых конфессиональных меню. Подобные случаи уже есть в таких департаментах, как Сена-Сен-Дени, а также в Нормандии. Другие выборные представители запретили или планируют запретить мужчинам или женщинам посещение бассейна в определенные часы. Так было, например, в одном городе недалеко отсюда, где женщины потребовали введения раздельного с мужчинами времени доступа в бассейн. После принятия нового закона префект получит возможность приостанавливать действие муниципальных правовых актов, относящихся к этим ситуациям, в случае их несоответствия республиканским принципам. Если его решение не будет исполнено, он сможет с согласия судьи выступать от имени местных органов власти. Это мера защиты нейтралитета при предоставлении общественных услуг и одновременно мера по поддержанию общественного порядка. В определенных ситуациях это позволит оградить наших выборных представителей от давления, ибо я в полной мере осознаю, что такое давление может существовать на местах.

По многим вопросам, относящимся к области медицины и градостроительства, закон предложит конкретные решения, соответствующие наблюдаемым ситуациям, которые противоречат где общественному порядку, где гендерному равенству и которые важно регулировать с большим спокойствием, уважением и прагматизмом.

В отношении многих социально значимых услуг, предоставляемых предприятиями, в частности в сфере общественного транспорта, в последние годы также наблюдается все больше злоупотреблений. Они шокируют, и этот обход закона зачастую констатируют с определенной долей беспомощности. Контролеры отказывают женщинам в доступе в автобус из-за их одежды - точнее, из-за того, что одежда не соответствует их понятиям о приличиях; от сотрудников поступают просьбы о разрешении знаков, демонстрирующих религиозную принадлежность, - конечно, это сотрудники частных компаний, работающих по государственному социальному заказу, но эти сотрудники оказывают услуги, делегированные муниципалитетом, департаментом, государством, и носят эти знаки при исполнении служебных обязанностей. Ширится явление радикализации; так, в последние месяцы нам пришлось пристально следить более чем за 80 сотрудниками служб аэропорта "Руасси-Шарль де Голль".

Все эти случаи показывают, что там, где нейтралитет при предоставлении общественных услуг был четким и неизменным, когда он обеспечивается государственными служащими в контролируемых местах, начинали происходить отклонения при делегировании обеспечения этих услуг. Новый закон будет иметь очень конкретное применение в том смысле, что обязанность соблюдения нейтралитета будет, конечно же, распространяться на государственных должностных лиц в рамках исполнения их служебных обязанностей. Но главное - она будет распространена на сотрудников компаний, работающих по государственному социальному заказу, чего до настоящего времени не было. Это позволит нам в каждой из упомянутых недопустимых ситуаций давать четкий и твердый отпор во избежание злоупотреблений, а иногда и неприемлемого давления. Все эти факты противоречат нашим принципам; требовалось заняться решением проблемы, и мы делаем это с твердостью и убежденностью. Контроль, привлечение к ответственности, санкции. Но этого недостаточно.

Радикальному исламизму, возведенному в предмет гордости, мы должны противопоставить убежденный республиканский патриотизм - но не останавливаться на этом. Вторая составляющая касается общественных организаций. Они являются опорой нашего республиканского пакта; они необычайно важны - министр национального образования, молодежи и спорта знает насколько; думаю, знают это и все присутствующие здесь выборные представители и префект. Наши общественные организации - активные участники, связующие звенья, и в нашей истории они действовали вне времени, если можно так выразиться, Республики в прямом смысле слова, республиканских обычаев, школьного или специально отведенного времени; они куют жизнь, в которой мы разделяем общие ценности. Поэтому вполне логично, что те, кто продвигает проект исламистского сепаратизма, проникли в сферу общественных организаций, поскольку увидели в них форму или, по крайней мере, пространство для наиболее эффективного распространения своих идей. Обеспечивая услуги, которые светские организации или другие общественные организации, соблюдающие законы Республики, больше не обеспечивают, которые иногда больше не обеспечивает сама Республика, они тем самым распространяют в скрытой или в явной форме послание радикального ислама. Мы с вами, средства массовой информации, префекты, исследователи, которые работают над этим вопросом, видим, что немалое число общественных организаций, предлагающих спортивные, культурные, художественные, языковые или другие мероприятия, занимающихся поддержкой наиболее уязвимых или продовольственной помощью, по сути, внедряют целенаправленные стратегии идеологической обработки.

Общественные организации должны объединять, а не разобщать нацию - и мы ни на йоту не отступим от этого принципа, который лежит в основе свободы, связанной с защитой общественных организаций в нашей стране и с тем особым местом, которое они занимают в Республике. Основания для роспуска общественных организаций на совете министров были до настоящего времени очень ограниченными: к ним относились лишь акты терроризма, расизма и антисемитизма. Они будут расширены и включат также посягательство на человеческое достоинство и психологическое или физическое давление.

Мы должны идти до конца. Поэтому мы усилим контроль, закрепим в законе принципы, согласно которым будет разрешено распускать общественные организации, и постановим, что в силу наших республиканских принципов и не дожидаясь худшего можно распускать общественные организации, в отношении которых установлено, что они несут эти послания, нарушают наши законы и противоречат нашим принципам. Помимо роспуска есть вопрос финансирования. Любая общественная организация, запрашивающая субсидию от государства или местного органа власти, должна подписать договор о соблюдении ценностей Республики и минимальных требований к жизни в обществе - следуя формулировке Конституционного совета. При невыполнении договора руководители должны будут вернуть полученные средства, поскольку государственные деньги не могут использоваться для финансирования сепаратистов; это очевидно. Некоторые уже пошли по этому пути; я знаю, что в вашем департаменте многие выборные представители начали предлагать спортивным организациям подписать хартию светскости. Мы предложим в качестве модели всем органам местного самоуправления расширенный общий договор, который мы будем применять, и мы уже начали это делать. Министр ввел его для всех общественных организаций, относящихся к министерству по делам городов, и сейчас мы внедряем его для всех общественных организаций министерства по вопросам спорта, потому что это необходимо. Но мы хотим, чтобы повсюду, на уровне государства и местных орган власти, на всей территории страны существовали одинаковый принцип договоров, одинаковые требования и одинаковые правила в отношении финансирования - опять же на условиях контроля, который будет разрешен на этой основе, и соответственно отслеживания использования средств, а также обязательства по возврату денег, как я уже говорил.

В целом, в отношении общественных организаций предложенный закон позволит усилить элементы контроля и соблюдение республиканских ценностей, наложит дополнительные ограничения с точки зрения четкости соблюдения принципов финансирования и сделает возможным роспуск в случае нарушения изложенных мной принципов. Это необходимо, мы делаем это при соблюдении свободы ассоциации, посредством очень тонкой работы, которую провели министр юстиции и министр внутренних дел и за которую я выражаю им свою благодарность. Я убежден, что с помощью этого механизма мы сможем гораздо более эффективно закрывать неприемлемые структуры и усиливать давление на общественные организации, которые негласно нарушают наши принципы.

Третьим столпом нашей стратегии является школа. Она имеет огромную важность, и вы заметили, что я все больше вдаюсь, если можно так выразиться, в частные аспекты нашей республиканской жизни. Школа - это республиканское горнило. Это то, что позволяет полностью оградить детей от любых религиозных символов, от религии. Это подлинное средоточие светскости, место, где мы формируем сознание, чтобы дети стали свободными здравомыслящими гражданами, способными самостоятельно выбирать свой образ жизни. Таким образом, школа - это наше общее достояние. То, что позволяет строить в нашем социуме общность, какой является Республика.

Однако и там мы отмечаем злоупотребления, видим обходные пути, с которыми необходимо бороться. Сегодня более 50 тысяч детей находятся на домашнем обучении, и их число растет с каждым годом. Каждую неделю руководители учебных заведений выявляют случаи, когда дети совершенно оторваны от системы. Каждый месяц префекты закрывают так называемые школы, которые даже не зарегистрированы как таковые, которые являются незаконными и зачастую находятся под управлением религиозных экстремистов. По всей территории страны мы наблюдаем простое явление: родители учеников приходят к директору школы и говорят: "Больше никаких уроков музыки, иначе мой ребенок не вернется в школу. Больше никакого бассейна с остальными учениками, иначе мой ребенок не вернется в школу". Затем предоставляются справки об аллергии на хлор, начинаются многократные пропуски занятий, и, наконец, ребенка изымают из школьной системы. "Мы запишем его в Национальный центр дистанционного обучения. У них хорошие образовательные курсы. Нам так проще". Эти дети не занимаются через Национальный центр дистанционного обучения. Иногда они вообще не получают никакого образования. Зато они посещают структуры, которые нигде не зарегистрированы. На прошлой неделе мы выявили еще одну такую структуру в Сене-Сен-Дени. Все минимально, стены, окон практически нет. Дети приходят каждый день в 8 утра и остаются до 15 часов, их встречают женщины в никабах. Если расспросить их, они говорят о молитвах и редких занятиях - вот и все обучение. Такова действительность. Мы должны смотреть правде в глаза, называть вещи своими именами.

В этом отношении, перед лицом всех злоупотреблений, которые лишают тысячи детей воспитания в духе гражданственности, доступа к культуре, к нашей истории и к нашим ценностям, принятия различий, лежащего в основе республиканской школы, я принял решение, которое, - я осознаю это, мы много обсуждали это с министрами, - несомненно, является одним из самых радикальных со времени законов 1882 года и законов, установивших в 1969 году совместное обучение мальчиков и девочек. С сентября 2021 года обучение в школе станет обязательным для всех детей начиная с трехлетнего возраста. Домашнее обучение будет строго ограничено, в частности, медицинскими показаниями. Эта смена парадигмы является необходимостью. Кроме того, школа ни при каких обстоятельствах не может подвергаться иностранному вмешательству.

Как мы констатировали, пресловутая система обучения языку и культуре происхождения ELCO привела к тому, что на территории страны в рамках договорных отношений со странами происхождения работали учителя, которые не всегда владели французским языком и вели в рамках системы ELCO, - напомню, что она была предметом договоров с Алжиром, Марокко и Турцией, - преподавание, которое само по себе не соответствовало законам Республики и основополагающим принципам наших программ.

Как я указал этой зимой в Мюлузе, министром национального образования и министром Европы и иностранных дел была проделана работа, направленная на то, чтобы покончить с этой системой, с тем чтобы у нас была только одна система - EILE, позволяющая обеспечивать обучение, например, на арабском языке на договорной основе с соответствующими государствами, но при этом сохранять контроль за преподавателями, за соблюдением наших ценностей, за владением преподавателями французским языком, то есть настоящий контроль со стороны министерства национального образования за уровнем учителей и качеством преподавания. Сегодня это стало реальностью. Мы находимся в процессе завершения переговоров. Поcле интенсивных переговоров с тремя упомянутыми мной странами мы положили конец системе ELCO. Это не просто проект, который в прошлом вызывал бурные споры и обсуждения, это реальность.

Далее. Школа должна в первую очередь прививать ценности Республики, а не религии, воспитывать граждан, а не верующих, поэтому школы, не заключившие договор с государством, которые уже сейчас больше контролируются благодаря закону Гателя, ставшему большим шагом вперед, будут предметом еще более строгого надзора.

Я говорю очень четко: в нашей стране важна свобода образования, и речь ни в коем случае не идет о том, чтобы поставить ее под сомнение или пробудить накал страстей, с которым страна уже сталкивалась и который был бы контрпродуктивным. Думаю, в этом тоже нужно отделять зерна от плевел. Мы умеем соблюдать свободу образования, у нас есть для этого все, и мы движемся вперед. Но в отношении опыта работы персонала, содержания учебного курса, источника финансирования государство имеет законное право усилить контроль. В последние месяцы все мы сталкивались с примерами средних школ, которые иногда финансировались государством или регионами и в которых мы не имели полной видимости, потому что этого не позволял закон. Мы просыпаемся, лишь когда случается скандал, а это худший из вариантов. Поэтому было решено наделить министерство способами и средствами контроля за каждой из этих проблем, чтобы иметь возможность прибегать в случае необходимости к административному закрытию и делать это с полной ответственностью, соблюдая свободу образования и не создавая ненужной полемики.

Республика зиждется на школе, которая не просто учит людей, а воспитывает граждан, формирует свободомыслие. Я убежден, что благодаря школе Республика сможет противостоять тем, кто объявляет ей войну или стремится разделить ее, и именно благодаря школе мы обеспечим всем нашим детям доступ к знаниям, к культуре, к республиканским социальным нормам, что позволит им стать полноправными гражданами.

Как видите, это далеко идущий проект. Он стал результатом большой работы, за что я выражаю министрам свою благодарность; для меня он является важнейшим оплотом нашей стратегии, конструктивным и целенаправленным.

Четвертая составляющая стратегии республиканского подъема, которой мы будем следовать, заключается в том, чтобы построить наконец во Франции ислам, который стал бы исламом Просвещения. Я всегда осторожно отношусь к подобным формулировкам, у нас их было много. Некоторые говорили о французском исламе. Я не стану вдаваться здесь в семантические дебаты; я заметил, что, когда я инициирую их, это порождает множество комментариев. Я не думаю, что нам нужна некая форма галликанского ислама, нет. Но мы должны помочь этой религии структурироваться в нашей стране, чтобы она была партнером Республики в том, что касается наших общих тем. И это нормально. Так же структурировались другие религии - прежде всего потому, что такова их история и иногда, я бы сказал, сама их структура; мы научились сосуществовать. Но и в этом мы должны трезво оценивать ситуацию.

Когда был принят закон 1905 года, ислам в нашей стране не был столь распространен. За последние годы его присутствие расширилось, в том числе в силу миграционных волн, какими было отмечено в основном 20-ое столетие. В результате мы оказались перед лицом действительности, уклад которой не соответствует нашим методам и средствам. Наши собеседники не несут сегодня ответственность за отправление культа. Поэтому министру, отвечающему за вопросы вероисповедания, префектам и мэрам трудно знать, к кому обращаться для обсуждения тем, которые относятся к сфере вероисповедания и влияют на нашу жизнь в обществе, а иногда и на общественный порядок. Потому что отправление культа устроено там иначе.

Мы уже три года работаем над этим вопросом не покладая рук. Я беседовал практически со всеми специалистами, заинтересованными сторонами, различными представителями руководства Французского совета по делам мусульманского вероисповедания. В какой-то момент мне удалось наметить путь, основанный на принципе конкордата, но, думаю, он не соответствует эпохе, в которой мы живем. Он привел бы к разрыву с другими религиями, его правовая база была бы очень неустойчивой, и, думаю, он наверняка вызвал бы контрпродуктивные замечания. Если вы, государство, собираетесь заниматься организацией ислама, это значит, что вы будете финансировать то-то и то-то на деньги налогоплательщиков? Легко представить, во что бы это вылилось, учитывая накал иррациональных дебатов, которые у нас порой разгораются.

Вот почему мы предприняли работу по структурированию, а также по внедрению общей ответственности. Чуть более двух лет назад министерство внутренних дел поручило каждому префекту в департаментах выявить наших собеседников в сфере ислама. Как вы знаете, до сегодняшнего дня этого не делалось, поскольку существует Французский совет по делам мусульманского вероисповедания. Эта работа была проведена, позволив определить в каждом департаменте или на определенной территории на междепартаментском уровне наших собеседников и тем самым выстроить диалог. Мы провели настоящую работу с Французским советом по делам мусульманского вероисповедания, настоящее осмысление. Это и есть тот путь, по которому мы вместе пойдем. Мы попытаемся вместе заложить организацию, которая, я надеюсь, я верю, позволит построить в нашей стране ислам Просвещения. То есть ислам, который может жить в мире с Республикой, соблюдая все правила разделения и позволяя снимать все формы напряженности. Структурирование ислама - задача не государства. Но мы должны сделать возможным это становление, поддержать его, и именно это позволили наш диалог и вся наша подготовительная работа.
Первый шаг в этом направлении - это освобождение ислама во Франции от иностранного влияния. Это будет делаться двумя способами, поскольку существует два типа влияний. Есть видимое, открытое влияние, а есть влияние, которое бывает иногда более глубоким и опасным, но при этом менее заметным и менее открытым.

Первое влияние, которое мы решили уменьшить сообща со странами, - это сама система консульского ислама. Как вы знаете, в нашей стране обучение имамов было организовано за рубежом, равно как и обучение проповедников, которых мы приглашали на регулярной основе. Имамы и проповедники приезжали к нам из Турции, Марокко и Алжира. Мы решили положить конец этой системе - в полном согласии со странами происхождения. И c учетом переходного периода, то есть в среднем за 4 года, так как все должно делаться постепенно, потому что, - я еще вернусь к этому, - мы сами будем готовить имамов и проповедников, мусульман во Франции. Необходимо оборвать связь, которую составляет консульский ислам. Ведь она питает соперничество и нарушения, но, главное, она несет в себе постколониальное "сверх-я", о котором я упоминал по другому поводу, со множеством двусмысленностей, не позволяя продвигаться в работе по структурированию этой религии в нашей стране. Я говорю это с абсолютно мирных позиций и в согласии как с Французским советом по делам мусульманского вероисповедания, так и с тремя упомянутыми странами. Таким образом, мы кладем конец этой связи и иностранному влиянию.

Другое влияние, более пагубное, более серьезное, связано с финансированием. До настоящего времени в этом вопросе существовала двусмысленность. Многие структуры опирались на закон 1901 года, финансируя свою религиозную деятельность с большой степенью непрозрачности. В нашей стране появлялись структуры, - а их было немало, - которые, как мы обнаруживали, финансировались таким-то фондом, иногда таким-то иностранным государством, в таких-то интересах, без особой прозрачности. Поэтому мечетям будет предложено перейти от формы общественной организации к статусу, предусмотренному законом 1905 года, более выгодному с налоговой точки зрения и позволяющему лучший контроль за финансированием, поступающим из-за границы. Но, помимо этого, все, кто продолжит работать по закону 1901 года, будут подвергнуты намного более жесткому контролю за происхождением финансирования, проверкой этого происхождения и прозрачности в отношении средств.

Что мы будем делать, говоря простыми словами? Уточню для тех, кто знает эти вопросы. Мы распространим на все религиозные объединения, действующие на основании закона 1901 года, ограничения, которые существовали в рамках закона 1905 года, но без налоговых льгот, предоставлявшихся законом 1905 года. Это должно стать стимулом для перехода к статусу по закону 1905 года. Но, прежде всего, это конец системы непрозрачности. Речь идет не о запрете на финансирование из-за границы. А о том, чтобы регламентировать его, обеспечить его прозрачность и взять под контроль. Это также важный элемент для того, чтобы освободить ислам во Франции от иностранного влияния, которое редко бывает к лучшему, но чаще всего, как мы видели, - к худшему. Речь идет о возвращении к духу и букве закона 1905 года, к его сути, которую эти обходные пути и десятилетия попустительства размыли в практическом применении. Таким образом, для всех этих мест отправления культа мы усилим контроль за финансированием и за общественными организациями, стоящими за ними, а также усилим, как я упомянул, говоря про вторую составляющую, контроль за характером того, что говорится и делается там, за соблюдением ценностей Республики всеми, кто их несет и воплощает в жизнь.

Во-вторых, очень важным элементом этого структурирования является защита руководителей мечетей от путчей и враждебных захватов экстремистами. Сегодня на территории страны мы наблюдаем, - и я знаю, что присутствующие здесь выборные представители сами отмечали и иногда даже непосредственно сталкивались с этим, - враждебные установления контроля на уровне мечетей с целью смены за несколько дней руководства религиозного объединения. А спустя пару дней мы видим, что радикальные исламисты используют лакуны в уставе, чтобы взять под контроль объединение и все его финансирование и проводить самую худшую из политик. Такого больше не будет. Мы предусмотрим в законе очень надежный механизм противодействия путчам, благодаря которому эти необычайно ловкие и изощренные деятели не смогут использовать слабости наших собственных правил, для того чтобы брать под контроль религиозные объединения и мечети, а затем проповедовать в них худшее, организовывать худшее и зачастую вести в рамках религиозного объединения псевдодеятельность, которая может приобретать политический характер и тому подобное.

Наконец, необходимо обучать и продвигать во Франции поколение имамов, а также интеллектуалов, отстаивающих ислам, полностью совместимый с ценностями Республики. Ислам - это религия, которая существует во Франции. Я знаю, многие не хотят этого видеть, думая, что такой подход является эффективным средством борьбы с радикальным исламом. Мне это представляется неумным. Во-первых, потому, что отрицание реальности никогда не бывает правильным подходом, а во-вторых, потому, что, как я уже сказал, считаю, что это может быть только на руку тем, кто хочет подорвать устои Республики. Но мы должны, как я уже говорил, довести это структурирование до конца.

Мы условились с Французским советом по делам мусульманского вероисповедания, что самое позднее через 6 месяцев он завершит работу, которая активно ведется уже несколько месяцев и имеет огромное значение. Эта работа заключается в первую очередь в сертификации программ подготовки имамов в нашей стране. Во-вторых, она заключается в сертификации имамов, что налагает определенную религиозную ответственность. В-третьих, она заключается в написании хартии, несоблюдение которой будет приводить к отзыву имама. Необходимое финансирование будет обеспечиваться за счет организации паломничества хаджа. Мы проделали огромную работу с Саудовской Аравией с целью ее регламентирования; кроме того, Французский совет по делам мусульманского вероисповедания и Международный мусульманский фонд проработали решение, которое позволит получать таким образом финансирование и структурировать подготовку.

Все, что я описываю, будет делаться не государством, учитывая принцип разделения, а Французским советом по делам мусульманского вероисповедания. Я доверяю ему в этом, на него ложится огромная ответственность. Но в то же время, как мы с министром сказали его представителям два дня назад, мы будем оказывать на них большое давление, поскольку мы не можем потерпеть неудачу. Думаю, это то, что нам сегодня требуется.

В отношении интеллектуального, светского измерения государство также должно занимать активную позицию. Занимать активную позицию и поддерживать то, что позволит в нашей стране добиться лучшего понимания ислама, а также улучшить интеллектуальную и академическую подготовку не только служителей культа, но и всех наших сограждан, интересующихся этой религией и этой цивилизацией, чтобы мы лучше знали друг друга, потому что это важная задача для всех нас. С этой целью мы выделим 10 миллионов евро на поддержку инициатив Фонда ислама во Франции в области культуры, истории и науки. Я имею в виду, в частности, развитие исламоведения на высоком уровне в университетах. Я также принял решение о создании Научного института исламологии; кроме того, в рамках закона о высшем образовании и научных исследованиях мы создадим дополнительные преподавательские должности в высших учебных заведениях, чтобы и там продолжить, а порой и возобновить работу в области исследований мусульманской цивилизации, а также Магриба, Средиземноморского бассейна и Африки.

Работа по многим из этих тем, в которых Франция была сильна в академическом плане, была ослаблена, мы отказались от нее. И тем самым оставили поле интеллектуальных дебатов тем, кто, находясь за пределами Республики, переводит их на идеологические рельсы, а также временами тем, кто следует другим академическим традициям. Я имею в виду подход в англосаксонских традициях, у которого другая, отличная от нашей история. Когда я вижу сегодня некоторые теории в социальных науках, завезенные к нам прямиком из США с их проблемами, - теории, к которым я отношусь с уважением, признавая их право на существование, но которые добавляются к нашим, - я говорю себе, что этим выбором мы совершаем ошибку. И поэтому мы должны восстановить свои позиции в области социальных наук, истории и изучения цивилизаций, в массовом порядке создавая рабочие места, развивая диалог, академическую и научную полемику и тем самым не допуская, чтобы знание, понимание ислама как религии, понимание цивилизации, которую он несет, его вклада в нашу страну и в наш континент были сведены к идеологическими и исключительно политическим спорам.

Эту задачу мы тоже будем выполнять с большой методичностью и решимостью. Я хочу, чтобы Франция стала страной, где преподают учение Аверроэса и Ибн Халдуна, чтобы мы были страной передового опыта в изучении мусульманских цивилизаций. Это необходимо для нас самих, необходимо для борьбы, которую я упомянул. Ибо проект, о котором я говорил, не будет успешным, если мы не станем лучше знать и понимать цивилизации, которые фактически уже присутствуют на нашей земле, учитывая то, что представляет сегодня французская нация.

Также необходимо, - и министр национального образования неоднократно заявлял о своей готовности действовать в этом направлении, - шире преподавать арабский язык в школе или в рамках внеклассной работы под нашим контролем. Ведь наша молодежь несет в себе и эту многоликую культуру, и в этом вопросе мы должны отказаться от свойственного нам нежелания видеть очевидное. Не преподавая арабский язык в школе или в досуговых учреждениях, совместимых с законами Республики, мы тем самым принимаем тот факт, что сегодня более 60 тысяч детей и подростков будут изучать его в объединениях, которые предлагают им худший вариант и которыми манипулируют те, кого я упоминал. Это касается арабского, а также многих других языков, которые являются богатством наших детей и их семей; Республика должна не только признавать, но и возвышать их, вписывать в республиканские рамки. Без каких-либо комплексов, но в манере, соответствующей нашим принципам, и признавая наше достояние. Так что давайте откажемся от лицемерия, от делегирования преподавания; мы с министром стремимся к тому, чтобы через два года у нас была настоящая политика изучения языков и цивилизаций в школе, с учителями и носителями языка, прошедшими сертификацию в лингвистическом плане и соблюдающими ценности Республики.

Наконец, пятая составляющая, на которой я хотел сделать акцент. Если Республика должна внушать страх, неукоснительно применяя свои правила, и вновь наделить силой закон, если нужно укреплять наши позиции по основным направлениям, которые я указал, необходимо также, чтобы она внушала любовь, демонстрировала, что позволяет каждому стать творцом своей жизни. По сути, мы должны подарить надежду. Я говорю об этом в нашей дискуссии, потому что установилась некая форма неуверенности, которую некоторые называют культурной незащищенностью - я считаю, на полном основании, ибо наше общество скованно противоречиями и недомолвками, которым мы позволили закрепиться. И так просто думать, что все проблемы можно решить посредством указов и законов.

Наша Республика добилась выдающихся достижений в конце 19-го - начале 20-го века, и это стало возможным потому, что она завоевала умы, установила республиканский порядок, - а этого она добилась через школу, через государственные учреждения, через правосудие; однако ей это удалось, потому, что она снискала к себе любовь, открыла перед многими детьми будущее. Там, где Республика больше не является синонимом будущего, к сожалению, не стоит ждать, что дети ее полюбят. Указом любить не заставишь. Надежду не введешь законом. Это нужно только доказывать.

Поэтому работа, которую мы начали с большой решительностью, - стоит подчеркнуть это, - должна быть усилена. Это означает, что Республика снова должна найти конкретное претворение в нашей жизни. И это мы должны делать со всеми государственными служащими, со всеми выборными представителями, делать решительно - и я знаю, что вы готовы бороться за Республику. Но трудность в том, что поскольку мы сдали некоторые позиции, то все, что мы сделали вместе в последние годы, не всегда достаточно заметно, это неблагодарная работа; но я хочу подчеркнуть: сокращение числа учеников в классах, коснувшееся 300 тысяч детей, это и есть Республика в действии для детей, которые в самых неблагополучных зонах смогут учиться читать, писать, считать, получать образование. Это реальность. Реформы, связанные с сопровождением в выборе специализации, все, что мы сделали по внеклассному времени, сопровождение в выполнении домашних заданий, обучающие программы этим летом, программа "Обучающие, культурные и спортивные каникулы".

Это важное достижение, это конкретные меры для детей, которые тем самым не попали под влияние общественных организаций, желающих конца Республики. Это основополагающая работа, и мы продолжим ее. Открытие 80 образовательных городков, сертификация 530 Центров обслуживания населения, в сфере культуры - продление часов работы библиотек в более чем 600 населенных пунктах, создание, как здесь, в Ле-Мюро, почти сотни Центров цифровых технологий. В последние годы мы провели целый ряд инициатив, настоящие наступления на местах, если можно так сказать, чтобы восстановить наши позиции и дать понять: Республика снова должна вернуть свои позиции. Это верно во всех областях. Это касается решения о выделении дополнительных 10 миллиардов для Национального агентства реконструкции городов, это касается мер по восстановлению доверия в неблагополучных районах, по лучшей их интеграции, по выделению дополнительного финансирования общественным организациям, ведущим практическую работу на местах, по предоставлению, как было сделано в этом году, дополнительных средств судебной системе, чтобы обеспечить отправление правосудия непосредственно в Центрах обслуживания населения, а также предоставления очень конкретных средств, чтобы возможности реагирования нашего правосудия были на высоте мер, которые принимаем для обеспечения безопасности.

Республика, которая возвращает свои позиции и вновь обретает смысл, - это все то, что было сделано в рамках механизма "кварталов восстановления республиканских ценностей", в рамках создания участковой полиции повседневной безопасности. Это все то, что развертывает сейчас министр - также для расширения наших возможностей. Это то, что мы делаем, когда боремся с гендерным неравенством на местах, расширяя возможности общественных организаций, но также позволяя Республике вернуться на места с дополнительными ресурсами и структурами. Это та политика, которую мы проводим. Все это внедряется с твердой решимостью уже 3 года за счет многочисленных мер и предложений, которые продвигали министры, которые также продвигал Жан-Луи Борлоо, чью работу, вовлеченность и идеи я хочу отметить особенно. Когда я смотрю на предоставленный нам доклад, то констатирую, что более трех четвертей его были выполнены. Это вызывает большое удовлетворение. Думаю, что вся эта энергия нужна нам.

Сегодня мы должны пойти еще дальше. Мы делаем это, распространяя сокращение числа учеников на старшие группы детских садов. Будет создано 40 дополнительных образовательных городков, в ближайшие недели откроются 300 новых Центров обслуживания населения, Национальное агентство реконструкции городов получит дополнительные средства. В области безопасности и правосудия будут дополнительные конкретные инвестиции; магистраты, судебные секретари, судьи, иногда также волонтеры придут помогать в решении задач на местах, как вы рассказали, господин мэр; будут также полицейские, жандармы на местах и дополнительные средства.

Наша задача проста: обеспечить присутствие Республики у каждого жилого дома, у каждого здания. Мы должны вернуться туда, откуда ушли. Там, где политика Республики перестала быть внятной, потому что на реагирование на правонарушения уходили месяцы, мы должны коллективно вернуть ей смысл, наделив правосудие средствами для быстрого и целесообразного реагирования, для того чтобы все снова обрело смысл как для пострадавшего, так и для нарушителя и для наших правоохранительных органов.

Мы все любим Республику, когда она обеспечивает обещанную эмансипацию. Все упомянутое мной и есть гарантия этой эмансипации. Республика - это порядок и одновременно надежда. Поэтому мы должны приложить все усилия, чтобы и дальше идти по этому пути.

Я начал намечать пути для обеспечения равных возможностей, мы продолжим эту работу для борьбы с дискриминацией при трудоустройстве и поиске жилья путем организации новых проверок, как это было решено, путем систематического проведения летних программ, о которых я говорил, мы сделаем их постоянными, чтобы каждый, независимо от своего цвета кожи, происхождения и вероисповедания, мог найти себе место. Расизм и антисемитизм не совместимы с Республикой. Вот почему в рамках этой стратегии мы должны стремиться пойти намного дальше того, что мы начали делать. Осенью я представлю новые решения в этой области, и они также будут развернуты в каждом департаменте префектами при участии всех выборных представителей, - с глубокими и простыми мерами.

В том что касается жилья, мы должны наконец радикально изменить нашу правовую базу. Мы не можем и дальше делать бедность еще беднее. Пока это не будет остановлено, мы продолжим сталкиваться с трудностями в образовании и обучении, а также с проблемами, о которых я говорил. Новый закон должен привести к глубокой реформе нашей организации в жилищной сфере, в частности в сфере социального жилья. Точно так же мы должны взять на себя меры по оздоровлению неблагополучных кварталов Республики. Этот план оздоровления должен предусматривать культурную, экономическую и экологическую эмансипацию неблагополучных районов.

Перестанем относиться к части нашей молодежи и наших сограждан как к расходному материалу, как к простым бенефициарам государственной политики. Они хотят созидать. Они хотят совершенствоваться. Они хотят иметь возможность преуспеть в жизни. Поэтому в плане оздоровления должны быть и будут предусмотрены, - я представлю их в ближайшие недели, - глубокие изменения, для того чтобы наши неблагополучные районы и районы, находящиеся в наиболее трудном положении, могли проводить необходимые проекты в области образования, культуры и предпринимательства, а также чтобы они могли успешно перейти к цифровым и экологическим преобразованиям. В этом тоже необходимы преобразования. В этом тоже мы должны поддержать их.

Как вы поняли, пять основных составляющих, которые я упомянул сегодня, составляют стратегию мобилизации нации для республиканского подъема. Я понимаю, что, возможно, разочаровал тех, кто ожидал карикатур в том или ином смысле. Я принимал и буду принимать на себя всю ответственность.
Этот республиканский подъем не может быть уделом немногих. Мы не управляем сознательностью. Мы руководим страной, мы вовлекаем граждан. Поэтому этот подъем должен стать подъемом политических деятелей, которыми мы являемся, префектов, полицейских, жандармов, учителей, государственных служащих, выборных представителей, общественных организаций, магистратов. Всех тех, кто ежедневно должен выполнять наше обещание. Они и без меня пришли к выводам, о которых я говорил, но сегодня мы хотим дать им возможности для действий, более четкие рамки и соответствующие средства.

Это также подъем всех граждан, подъем Франции, объединенной своими ценностями. Чем больше наши враги будут пытаться разделить нас, тем больше в нас будет единства. Чем больше они будут стремиться уничтожить нас, тем сплоченнее мы будем. Чем больше они будут стремиться подорвать наши ценности, тем более непреклонными мы будем - непреклонными потому, что речь идет о нашей истории, но и потому, что этой непреклонности соответствует республиканская открытость, которую я упоминал. Говорю с большой убежденностью: по сути, за этим экзистенциальным для нашей нации вопросом стоит понимание причин, по которым мы должны жить вместе.

Каждый день, каждый день находятся те, кто выдвигает веские причины, чтобы разделить нас. Мы не общество отдельных людей. Мы нация граждан. А это меняет все. Мы учимся быть гражданином, мы им становимся. Это права и обязанности. Но я ни на йоту не уступлю тем, кто хочет так или иначе разделить нас, ибо я убежден: наше самое большое достояние - это наше единство. Давайте не забывать о том, что единство может быть множественным. В этом сила нашей республики. Множественность вовсе не значит конголомерат сообществ. Мы являемся национальным сообществом. Но наше национальное сообщество - это 66 миллионов историй. И нечто, что больше отдельно взятого человека, что делает его гражданином. Это приверженность республиканском общечеловеческим ценностям, которую мы и должны защищать.

Правительство выполнит свою обязанность и доведет до конца работу над этим законопроектом. Я знаю, что все, кто стоит на службе государства, сделают это. Я знаю, что наши выборные представители будут на высоте, как знаю и то, что все наши граждане примут в этом участие.

Да здравствует Республика! Да здравствует Франция!